Поле Куликово
Шрифт:
Не обижайтесь за то и примите подобающе боль ту прошлую, до наших дней дошедшую и теперь карающую всех и вас в том числе.
Так вот, дальше пойду по делу тому.
Спустя год град Новь стал и вовсе неузнаваемым. Вокруг терема одного другие терема стояли чуть меньше, но один краше другого. Весть об том до Киева самого дошла, и решил князь проверить, как все там состоит.
Отправился в земли те самолично, с собою лишь небольшую дружину взял из числа тех, кто подле него еще с древлян остался.
Прослыхал про то воевода, Феноменом который звался, и решил схитрить. На приезд тот на самый
Оттого и пошло « наушничал » и от того же пошло слово феномен.
Говорили так: «… доживешь до Феномена » или «Феноменом станешь» или богатство, силу, невиданность и прочее показывая, просто феноменом обзывали.
То есть исконно русское слово, а не заграничное. От имени оно пошло, а также от жизни самой.
Так вот. Князь понял, что воевода обмануть его хочет ,но виду не подал и град тот осмотрел весь.
Понравился он ему, и Святиполк даже похвалил воеводу за все то, что сделано в короткий срок, от чего тот аж рот открыл и ничего понять не мог.
– Что, удивлен? - спросил князь,- А ты думал я карать буду за это? Нет, за труд твой и всех благодарю и земли дополнительно даю далее. Углубляйтесь и там на острогах /краях значит /то же создайте. То есть такое мое повеление всем новгородцам. Дома же эти оставьте. Пусть другие их занимают, яко и ты свой оставил. Сами же двигайте вперед и за собой других ведите. Понял ли ты меня, Феномен, воевода новгородский?
Тот не знал, что и сказать и стоял со ртом открытым, пока в него муха не залетела, пакость свою сотворила и улетела дальше.
– Рот закрой, - сказал князь, - а то червь заведется в дому твоем тельном.
Все засмеялись, кто круг князя стоял, и вмиг слова те передали другим. Вскоре хохотал весь град поболе, правда, в народе простом состоящем, ибо понабилось его сюда великое множество из-за стен его великих.
Дошла весть сия до жены воеводы и вся запричитала она, в слезах прибежав сюда.
– Не поеду никуда отсель. Докель мучиться будем в трудах озьмяных своих? Что стоишь, рот открыв, мух глотаешь? Коль хочешь - то едь, а я тут в доме своем почивать буду. И князь мне не указ, я сама тут как княгиня состою, - быстро молвила она и тут же осекнулась, узрев, как князь глазами сверкнул.
– Жену упрочь, - сказал князь, и какой-то гридень выдворил ее от того места,- Я тебе вот что скажу, Феномен. Думал я тебя здесь пожизненно оставить вначале за труды твои великие для всех, но хитрь твоя тебя и сгубила. Не хочешь по правде жить - то иди поучись еще в труде своем, коль тебе не достаточно уже того, что узнал ранее.
– Оставь, князь, меня здесь, - взмолил воевода, падая на колени перед ним,- нету силы больше по земле другой прошибаться или прошибью идти /чащу впереди разрубать и т.п./. Да и жена, дети об том просят.
Посмотрел князь в сторону и увидал детей его, как сирот поодаль стоящих. Пожалел он тогда Феномена и знать ошибку тем самым допустил.
Потому как затем, всяк другой так же милость стал просить, и уже князь не мог отказать, а если и делал то, то значит, мзду на себя принимал и создавал смуту всякую среди людей обиженных якобы.
Вот оттуда оно и пошло, что на Руси обиженных любят и всяк им руку протягивает помощи, а то невдомек, что помощь та может болью на себе или ком другом отразиться, ибо за свое содеянное всегда отвечать надобно.
Но так уж содеяно было и довелось потом за сие всем князьям, царям, а также другим из чинов, а то и простых, ибо оно и туда перешло, за то плату свою воздавать.
Так и мучается народ русский независимо от того в каком колене родства состоит. Все оно по крови передалось и время от времени голову будоражит. Это искоренить надобно и коль есть какой закон, из народа слова сложенный, то знать на всех одинаково и расположен должен быть.
То есть мое божье слово такое народу русскому и всякому другому. Жалость - она нужна, но не тому, кто пал душою и телом к чему-то приткнулся. То уже будет зваться немощью ума того, кто на жалость сию откликнулся. Нельзя прощать за грех для всех воочию или как сотворенный. Беду он возведет большую, нежели думается вначале.
Грех греху, конечно, есть рознь, но такой, как здесь приведенный, только робью той и наказан должен был быть.
Это было бы всем наукой и всякую ложь, лесть увело бы в сторону. А так, пороки те развились и от них теперь проходу нет нигде. Подумайте об том и не спешите всяк негодовать. Мол, не богом, а человеком сие сказано. Как пишется здесь - так оно и есть. Ни слова не придумано, ибо рукою пишущею сам веду лично и всяк проверяю написанное, что мною сказано. Можете не поверить в сие, но сам, как графолог работаю и все передаю по связи небесной человеку пишущему. Труд то великий и не так просто исполним будет, ибо помехи есть разные, и человек иногда на месте не сидит: то есть, то пить ему хочется. Это жизнь ваша. Мне же того не надобно. Потому, терпеливо жду, пока он воротится и вновь сядет за стол, чтоб работу продолжить. Ладно, отвлеклись мы немного совместно. Потому, продолжим далее рассказ сей об истории вашей.
Аж, смешно. Я - Бог, вам историю вашу сообщаю. Вы же только слушаете да еще порочите слово мое, в книге какой сказанное. Что он, мол, знает тот Бог. Да и Бог ли он вообще. Мы вот боги в истории или в чем-то другом сами, а все иное - то так просто придумано кем-то в угоду чрева, имени своего.
Ничего, время докажет все то и горько сожалеть кто будет, что во многое не верил ранее. Ну, да, ладно. Пора продолжать, ибо время рабочее человека того подходит к концу, а написать многое надобно. Не век же сидеть с книгами этими и диктовать что по-своему.
Так вот.
Святиполк оставил Феномена на том месте, да и других также, но велел из их семей выделять людей и отправлять в путь дальний. Земли другие заселять и града Новь воссоздавать по образцу этому.
– Древ везде много, густоты, поросли какой также. Зверь имеется. Значит, жить можно. Даю срок на сборы вам ровно один год. В раз другой приеду и посмотрю дальше, как дела состоят. Понял ли ты, Феномен?
– Да, понял, князь. Спасибо великое за благодать твою. Все исполню, как велишь. Будь верен во мне, - и воевода снова, упав на колени, поклонился головой до земли.