Поле Куликово
Шрифт:
Но вернемся к событиям вышеозначенным.
Побили князей тогда всех Владимировых и Святиполковых. Бежала Ярославна сквозь земли русские, славу ту разнося. Светиполк же на меч брата бросился. Вобщем, один Ярослав и остался.
Всеволод, правда, еще уцелел, но в битве той рану смертельную получил и опосля того также землю покинул.
Всех в одном месте схоронили разом. От того могилы на Руси братские и называют. Все браться были там захоронены, включая Глеба, Бориса, Болислава, тела которых в Киев были
Так до сей поры они в могиле одной и почивают.
Мало что от того осталось, но все ж кое-что сохранилось. А находится все то под одной мостовой киевской. Всяк ногой по тому склепу братскому ступает и кости те по-своему "ворошит". Оттого мзда иногда киевлянам воздается так же по-своему.
И по сути дела того кости те перезахоронить бы надобно. Негоже так поступать с останками людей тех.
Все, что с Борисом, Глебом связано сейчас неправдой состоит, как в большем, так и в малом. Имена только сохранены в точности, да и то благодаря Ярославу, который сам описал все то и желал, чтобы знали и другие.
Так вот та история и состоялась, что братоубийственной войной и междуусобицей зовется по эту пору.
Не было то дело именно так. А как, вы теперь уже знаете. И можете свое мнение по тому составлять, а также думать обо всем.
Ярослав принял сразу посад киевский и мигом в землях русских порядок навел. Собрал сразу же он совет великий, созвав на него всех волостных.
От того съездом на Руси всякий сбор прозываться начал. Съезжались все к Киеву, да так оно все и закрепилось.
На совете-съезде том Ярослав разбор дел учинил и виновных в смерти братьев сразу на казнь отправил. Так и сказал:
– Воочию знаю, кто то был и почему содеяно так. Потому, так же и поступаю, ибо Бог велит за зло содеянное наказывать сразу же, ибо оно породит другое зло, безнаказанностью зовущееся.
Вывел всех тех обидчиков князевых Ярослав на площадь киевскую и об том люду всему поведал.
Хотели растерзать тогда их всех киевляне, но Ярослав не дал людскую злобу в сердцах разжечь. Остановил он все то и, обратившись ко всем, сказал так:
– Люди эти учинили мзду на земле русской. Хотели хвалу только себе воздать. Жить по-княжески хотели. Дань киевскую не хотели признавать. Сознался в этом один из них и вину признал предсмертно. Крамолой он обзывался. Зачинщик он ихний. По приговору княжескому, мною лично составленному,
велю я, князь киевский, головы отсечь виновникам секирою на срубе дерева большого. Всяк того будет заслуживать опосля, коли в деяниях подобных замечен будет. Даю слово последнее сказать виновным, если хотят они того в этот час предсмертный.
Наперед выступил один из этих людей и сказал:
– Люди добрые. То наговорил на нас все князь. Не хочет братьев вину признавать. Хочет княжескую честь-почесть, за отцом следующу, уберечь всяко. Не хочет позора того, а потому велит казнить нас, а не миловать, как то подобает великому князю русскому.
На том тот речь завершил и ступил назад ко своим.
Ярослав сказал тогда:
– Верите ли вы им, люди, али нет? Коль есть такие - то выходите. Будем допрос чинить и по боли спрашивать, раз так дело то достойно не завершается.
Никто тогда из людей киевских не вышел, а, наоборот, все отодвинулись еще дальше.
Ярослав то заметил и добавил:
– Не бойтесь. Вреда люду простому чинить не буду. Для меня правда важнее, нежели что другое. А коль не хотят ее сказать так, то добьюсь того же через боль какую.
И тут же допрос тот привселюдно был учинен. Заголили спины кое-кому из обозначенных и принялись ратники их ремнями потчевать, на которых мечи содержались.
Кое-кто не выдержал того и опосля минут нескольких просить прощения начал и рассказал то все, как оно было. Тут же бить перестали и к месту казни всех потянули.
Спустя время казнили, и тела с отрубленными головами в дно реки опустили, ископав яму там подводную заранее.
Место то сам Ярослав указал, пояснив то все так людям копающим:
– Всяк вражда, зло, умысль какая на дне реки пусть почивает. Коль и выйдет что, так теченьем его и унесет прочь в море большое. А там вода соленая свое дело сотворит. Иссякнут силы те злые и растворятся в соли большой. А в земле грех их содержать. Будет она выталкивать из себя зло то наружу и любой подхватить его сможет.
Так вот произнес Ярослав и в словах его смысл оный имеется. Но люди поняли то по-своему и опосля уже сами кого хоронить так начали, говоря примерно так же, как тогда Ярослав.
Но недолго то продлилось, так как вскоре власть иная стала, и на Руси духовенство править начало в угоду самим себе, а также расползающейся черни из других государств, то есть монахам переходным или таким же святым отцам.
Они свое учинили и по-другому все то совершать заставили. С одной стороны - хорошо, ибо сам князь всего богом сказанного недопонял тогда и учинил именно так.
С другой - плохо, потому как, что не делается, то без всякого обоснования и смысла далекого.
Так вот.
После разбору того всеобщего или привселюдного, Ярослав по-настоящему править начал.
Издал он сразу закон, по которому каждый жить должен. То был самый первый закон на Руси, который на "бумаге" времени того был составлен.
Сам по себе закон был жесток. Но во всяком плохом и доброе имеется. Или во всякой жестокости доброхоть также всходит. Боялись люди зло кому учинить любое, ибо сразу же казнили за это. Даже по самому малому могли казнить.