Поле Куликово
Шрифт:
Много монахов-черни той тогда погибло. Еще больше бежало за грань русскую.
В литовском княжестве только удивлялись всему.
– Что это там у них происходит? То бьют, то опасают. То гоном гонят, то медом угощают. Не понятна нам мысль русская. Век ходить к ним не будем, а то еще сами переймем что. Болезнью той русской заразимся.
Опосля слов тех, брошенных одним из видных деятелей, чернь ту из земель ихних выпроваживать стали.
– Едьте от нас,
И шли те люди, не зная куда приткнуться. Уходили и от тех, и от других. Время суровое было. Гнали их отовсюду.
Кто палкой колотил, кто так проганял, а кто и просто мечом прилагался к телу тому беззащитному. Вконец обессилев, оставшиеся в живых, вновь к Руси прибились и по грани ее свои земли скудные обосновали.
Так вот начали зарождаться западники. И по сей день они русскую душу ту ненавидят и мзду творят любую, чтоб узреть их в беде и отомстить за года те.
Конечно, тогда они чернь свою снимали и одежды обретали другие, простые. Говорили тем, кто их спрашивал, так:
– Люди мы из Приднепровья бегущие. Злоба там идет от царя нового, князя того привезенного. Опасаемся, что и сюда дойдет все то и на всех отобразится. Смотрите и вы сами, чтоб там не оказаться.
И люди верили тому. Вести редко какие проносились, а раз люд перебежный был и одежды, жизнь влачил простую, то и вера в то состоялась.
Начали они свои рода с монахами теми в ряды-годы соединять. Тайно те свою веру сохраняли. Оттуда и сектанство произрасло.
Так и обозначилось оно словом секта, которое из двух наречий простых состояло: "сек" да "там".
Что значило - сегодня, сейчас и т.п. по времени и месту указания. Toeсть, говорили так кратко, бросая друг другу на ходу:
– Сек, там, - и рукой махали в какую сторону, где место того сбора должно было быть в день сегодняшний.
Уже позже то слово состоялось без буквы последней, когда вера вновь восставать стала в лице таких же приспешников.
Все это годами творилось и за годов тридцать, пока царь тот, князь Рюрик, правил много семей на ту сторону перешло.
Toeсть, образовали свои семьи новые, да так оно во времени скоплялось и расширялось.
Позже " унита " пошла. Это когда вера их из-под укрытия тайны вышла и сама отделилась от веры праворусской или православной.
Но это уже ко времени гораздо позжему относится.
А тогда, грань та между Русью и княжеством литовским хорошо людьми обросла и закрепилась своей территорией обустроенной. Были люди те, словно посредники, между русскими и теми литовцами, что чуть позже в разные распались и по-разному обозначились.
Но вернемся к нашему князю и о делах его поговорим.
После погрома второго тех монахов, гордость княжеская улеглась. Понял он, что если вовремя не остановится, то и его такая участь ждать может.
Оттого "подобрел " он и всяк его не узнавать начал. И говорили так:
– Видать на пользу князю нашему то дело пошло. Видь, как переменился. Не иначе чернь та лебезилась над ним /витала значит, словно птица/ и спокою не давала.
Вот так и закрепилась на Руси, что если князю, царю плохо, то нужно виноватых искать среди других, а не токмо в нем самом. Как говорится, и плохое, и хорошее здесь сочеталось, и так до сих пор и идет.
Не может люд русский определить, кто виновен во многом. И царей жалко, и других вроде как бичевать не за что. Потому, и не ладится ничего, и работа повсюду, как и в те года вовсе не слагается.
Но все ж, надо должное отдать царю тому Рюрику, кторый так по-разному и прозывался в работе, опосля состоявшейся.
Начал и он походом ходить, и дела творить по Руси великой. Закон переиздал немного, часть которого к Ивану Грозному относят. Много трудов совершил уже в старости по-всякому описанию. Вобщем, за время лет взрастания умом, подсобился князь и понял, наконец, душу русскую.
– Видать, дурнем я слыл на Руси великой вначале, - так говорил он сам про себя другим, - не видать бы мне сего посаду княжеского и величия такого, коли б люд русский не попросил об том. За то благодарен ему вечно. Признаю глупость свою. Хочу по роду передать все то. Надобно люд ценить и уважать всяко, и он для дел общих совершит все, даже невозможное. Верю я ему искренне и долг свой княжеский воздаю сполна.
Хочу увековечить имя народу русское и обзову сына свого первого Иваном. Так многие прозывают своих детей, и я так назову. Пусть знают, что не чураюсь я простых людей и с ними всячески в угоде состою. Кланяюсь им и велю то всем сыновьям, детям другим творить.
Вот так было тогда сказано и задумано. Но не все получилось так, как хотелось, и не все до конца исполнилось.
Умер царь годов в сорок шесть - рано значит. Оставил опосля себя шесть детей.
Три сына и три дочери – невестки. Замужем они были за людьми иного роду.
Само слово - невестка - произошло случайно и как раз в бытность этого царя. Обозначало оно первоначально слово - невесть, то есть неизвестно.
Так и говорил тогда отец-сват царю тому Рюрику, смеючись:
– Стою вот и смотрю. Вдруг, невесть идет какая-то. А тут сына женить надобно. Дай, думаю попрошу, кто она...
Так вот оно и пошло - невестка или невесть, ибо после случая того, царская дочь замуж то и вышла. Тогда же и слово "сват" обозначилось, а уже дальше - свадьба - праздник венчания значит.
Говорили так:
– Гляди, вон сват тот идет. Какой кумедный он. Разряжен что ли?
– и люди смеялись, тыча в одного человека, который отцом жениха был вначале.
А надо сказать, что тогда нужно было ходить отцу жениха и просить другого, чтоб тот дочь ему отдал. Для этого, наряжались по-разному и смешно, чтоб создать какую-то праздность этому случаю.