Полет дракона
Шрифт:
Страшно хотелось пить, но мучители не оставили ему ни воды, ни еды. Из выломанного зуба текла кровь, и он все время слизывал ее языком.
Ночь прошла, как в кошмарном сне. Собаки в клетках не смотрели друг на друга. Каждая из них переживала свою участь в одиночку.
Собаколовы появились утром в сопровождении помощника. Один из них нес нечто вроде железной рогатины, а второй – молоток с заостренным концом и новой рукояткой.
Не говоря ни слова, они сразу же приступили к работе.
Один из них открывал дверцу клетки, и ловко прижимал хрипящего пса рогатиной к задней стенке.
Второй бил его молотком по голове. Оба работали быстро и сноровисто.
Убитого пса бросали на середину двора, где их помощник занялся снятием шкур.
Подошла очередь Юса.
Тот, кого звали Луций, больно ударил пса рогатиной, и бросил его на заднюю стенку клетки под молоток Квинта.
Квинт поднял окровавленный молоток, и вновь опустил его.
– Да, бей же! – Крикнул напарник. – Мне трудно его держать!
– Разрази меня Юпитер! – Сказал Квинт. – Порази меня в пятку козлоногий Пан! Мы - идиоты, Луций! Идиотами были наши деды и прадеды! Отпусти собаку!
Луций отдернул рогатину, и еле успел захлопнуть дверцу перед грозно щелкнувшими зубами Юса.
– Не видать нам Кампаньи {146} , когда б опоздал я с минуту подумать! Не ты ли, Веста {147} , мне мысль эту внушила?
– Ты, Квинт, когда налижешься с вечера, наутро начинаешь говорить высоким штилем трагедий! – Недовольно сказал Луций, опуская рогатину.
– Объяснись, и продолжим дело.
146
Кампанья - район Италии.
147
Веста - богиня домашнего очага.
– Ты хочешь вернуться на родину? Или собираешься вечно копаться в этом селевкийском дерьме?
– Ну, говори же! Не томи душу.
– Мы никогда не заработаем денег на дорогу, если будем продавать шакальи шкуры. Посмотри на этого пса, Луций! За его шкуру дадут втрое, вчетверо больше обычного. Но, он – один. А, надо сделать так, чтобы их стало много!
– Каким образом?
– Ты тоже пропил свои мозги? Таким же, каким и мы с тобой появились на свет. Засунем ему в клетку суку, и пусть радуется жизни.
– Ты предлагаешь разводить таких собак, Квинт? О, боги! Я первый раз слышу дельную мысль из твоих уст!
– Тогда не будем медлить. Гляди, вон в той клети сидит подходящая псина. Оставим ее на развод, а остальных – на продажу.
Через полчаса клетки опустели, а две оставшиеся в живых собаки еще долго могли видеть, как снимают шкуры с их товарищей по несчастью.
К вечеру Юса отсадили в загон в другом конце двора, поставили миску с водой, и бросили два куска не очень свежего мяса.
Юс сделал несколько глотков воды, но к еде не прикоснулся.
Трудно сказать, действительно ли, богиня домашнего очага внушила пропойце Квинту эту благую мысль, или душа Лао остановила руку, поднявшуюся на его собаку, но Юс остался жить.
На следующий день дверь загона открылась, и к нему втолкнули средних размеров палево-серую собаку. Одно ухо у нее было надорвано, и обвисло.
Показав Юсу, на всякий случай, зубы, она прошла в угол и легла на сухую солому.
Дня три они оба ничего не ели, и не общались.
– Ту ли невесту мы ему сосватали? – Озабоченно спросил Квинт у напарника.
– Что-то я не вижу здесь брачных танцев.
– Будь спокоен! – Ответил Луций. – Если они не загрызли друг друга в первый день, то и потом вряд ли поссорятся.
На четвертый день Рваное Ушко встала и немного поела. Потом подошла к Юсу, и ткнулась носом в его мохнатый бок.
Юс с трудом приподнял отяжелевшие веки. Он не ел уже дней пять.
Мы не знаем, разговаривают ли между собой собаки, но в то утро Рваное Ушко, несомненно, что-то сказала своему товарищу по темнице потому, что он встал и поел.
– Гляди-ка! – Обрадовано сказал Квинт. – Поели. И лежат рядом.
– А я тебе что говорил? Вот увидишь: дело пойдет!
В тяжелые для живого существа минуты жизни кто-то должен его поддержать.
Такой поддержкой для Юса стала Рваное Ушко. Они засыпали, прижавшись, друг к другу, и старый путешественник Юс, намерявший своими большими лапами огромные расстояния, чувствовал тепло близкого ему существа. Так было, когда он в холодные ночи прижимался к своему навеки потерянному хозяину Лао. Так было и морозными ночами, в горах, когда он ложился спать в промерзшей насквозь палатке между Ином и Дракончиком. И те заботливо прикрывали его теплым одеялом.
Всю неделю Ин занимался поисками пропавшей собаки. Он обходил все окрестности, заглядывал во дворы, справедливо полагая, что такую красивую, мохнатую собаку могли оприходовать местные жители для своих нужд. Когда было свободное время, с ним ходил и Дракончик. Безрезультатно.
На восьмой день Ин решил пройти немного дальше, в селение, расположенное в шести ли от посольского лагеря.
Первое, что он увидел, была босоногая толпа его ровесников, облюбовавшая для игр живописную поляну. Часть из них играла в кости, другие бросали в землю обломок старого, заржавленного ножа.
Завидев Ина, они бросили играть и уставились на чужака. Потом, как поступили бы многие мальчишки и в наше время, решили показать ему свою ловкость. Один из них, разбежавшись, кувыркнулся через голову. Двое других затеяли бороться, а третий начал метать обломок ножа в дерево. При этом они искоса поглядывали на пришельца, желая проверить, велико ли произведенное ими впечатление.
Оценив возможности местных сорванцов, Ин достал из-за пояса тяжелый нож, подаренный ему Фэем и, примерившись, метнул в дерево, стоящее шагах в пятнадцати от него.