Полет феникса
Шрифт:
– Когда город пал, меня с моими людьми отправили его поджечь. Мы проскакали по улицам, поджигая все, что могло гореть, и едва вырвались из пожара.
Даргер толкнул локтем Белую Бурю и, когда она не поняла намек, сказал:
– Наверное, тяжело вам пришлось.
– Воинам порой приходится заниматься такими вещами. Но когда мы покинули Горный Склон, я оглянулся на дело наших рук и увидел бумажные фонарики – десятки бумажных фонариков вылетали из пылающей мастерской. В Южных Воротах есть праздник, когда под такими бумажными фонариками зажигают свечки, и они взмывают в ночное небо, как яркие светляки. Мальчишкой я больше всего любил этот
– Печальное наблюдение. Не так ли, Белая Буря?
– Да.
– Подлейте царевичу вина.
– Нет, мне уже хватит. Я и так, по-моему, выпил больше, чем следовало. – Царевич Блистательный Первенец встал с дивана и зажал под мышкой свой нагрудник. – Благодарю вас за радушие. Оно для меня очень ценно.
С этими словами он удалился. Белая Буря проводила его тоскливым взглядом.
– Это ваш шанс, – прошептал ей Даргер. – Хватайтесь за него обеими руками.
– Я… я понятия не имею, что делать, – опешила она.
– Вы серьезно? – Даргер схватил Белую Бурю за плечи и встряхнул. Затем, по-прежнему шепотом, произнес. – Слушайте внимательно. Вы пойдете за царевичем в его палатку и скажете, что его скорбь глубоко тронула ваше сердце. Не забудьте вино! Потом попросите его продолжить беседу и сочувственно выслушаете. Не перебивая. И ничего не советуя. Если он замолчит, поинтересуетесь его детскими годами. Если он спросит что-нибудь о вас, ответите честно, но коротко. И снова переведете разговор на него. Намекнете, что желаете облегчить его боль, но понятия не имеете, как это сделать. Если вдруг у вас появятся мысли на этот счет – не вздумайте ими делиться! Если он пустит слезу, можете обнять его и утешить. Если вам опять придет что-то в голову – держите это при себе! А вот если у него возникнет идейка-другая, ведите себя как посчитаете нужным. Все понятно?
– Я…
– Тогда вперед! – Даргер всучил Белой Буре кувшин с вином, развернул и вытолкал из палатки.
– Долго же ты ей все объяснял, – вздохнул Довесок, когда главарх оказалась вне пределов слышимости. – И чему только теперь учат матери дочерей?
– Белая Буря наполовину сирота, – пояснил Даргер, – а отец ее лаской не баловал.
– Вот оно что.
– Это с ее слов. По моей теории, родители бросили ее после рождения, а вырастили машины.
* * *
После столь долгой разлуки Даргеру и Довеску нужно было обменяться информацией и разработать план действий, а потому они остались в палатке. Немного погодя появился Умелый Слуга.
– Господа, Огненная Орхидея, жена благородного Воинствующего Пса, интересуется, нет ли у вас каких мыслей насчет новых источников незаконного обогащения.
– Ну, – начал Даргер. – По правде сказать…
Внезапно полог палатки откинулся, и внутрь вошел второй Умелый Слуга.
Мгновение два Умелых Слуги изумленно таращились друг на друга. Затем новоприбывший вцепился в двойника:
– Господа! Сейчас же побейте нас! Палками!
Понять, что у него на уме, много времени не потребовалось. Даргер схватил метлу и принялся без разбору охаживать обоих. Довесок накинулся на них с тростью.
– Сильнее! – завопил один из не отличимых друг от друга слуг. Под градом ударов оба кувыркались и катались по полу.
– Стойте! – закричал второй. – Разве так обходятся с верным прислужником?
Даргер и Довесок тут же переключили внимание на умолявшего о пощаде и дубасили его до тех пор, пока он не завыл от боли. К счастью, настоящий Умелый Слуга был одет в красную рубашку, доставшуюся ему от одного из родичей Огненной Орхидеи, а самозванец – в тускло-серую тунику, и различить их было проще простого.
– Прекратить немедленно! – гаркнул пострадавший гораздо более низким и повелительным, чем у Умелого Слуги, голосом. – Это приказ!
Лицо его поплыло, исказилось, и Даргер с Довеском вдруг поняли, что избивают главкома Мощного Локомотива.
Довесок сунул трость под мышку и быстро отступил на три шага, подальше от жуткого зрелища. Потрясенный Даргер отбросил метлу. Умелый Слуга вскочил на ноги, вздернув за собой Мощного Локомотива, с ужасом осознал, что их тела по-прежнему переплетены, и что есть сил оттолкнул его от себя.
Потеряв равновесие, Мощный Локомотив врезался головой в центральную стойку палатки с таким треском, что все, кто это услышал, содрогнулись.
И сполз наземь.
Довесок заботливо наклонился, чтобы помочь начальнику подняться, но тот не открывал глаз.
– Умелый Слуга, – велел он, – сбегай за Злобным Отморозком. А потом за Огненной Орхидеей.
* * *
Злобный Отморозок не заставил себя ждать, появившись в сопровождении Маленькой Паучихи. Проказница шмыгнула в шатер прежде, чем Довесок успел приказать ей держаться подальше. При виде распростертого ничком Мощного Локомотива глаза ее полезли из орбит.
– Он мертв?
– Нет, – ответил Довесок. – Но нужно убрать его отсюда, причем незаметно. Злобный Отморозок, наверняка ты не раз избавлялся от тел. Твои умения нам очень пригодятся.
– Ну… если честно, господин… – откашлялся в кулак Злобный Отморозок, – прежде такой необходимости не возникало.
– Можно распилить его на куски, – предложила Маленькая Паучиха. – А потом вынести в ящиках.
– Внесу ясность, – рассердился Довесок. – Мощный Локомотив не умер, и я искренне желаю, чтобы он оставался живым и здоровым.
– О, – разочарованно вздохнула Маленькая Паучиха.
Между тем Даргер опустился на колени у тела Мощного Локомотива. Он уже проверил пульс, дыхание, положил ладонь главкому на лоб – выяснить, нет ли жара или озноба, – а теперь снял куртку и, свернув, подложил тому под голову вместо подушки. Наконец он поднялся на ноги.
– Что ж, это многое объясняет.
– Только не для меня, – возразила Маленькая Паучиха.
– Я тоже в тупике, – признался Злобный Отморозок.
– Мы все знали, что Мощный Локомотив – лицедел. Белая Буря как-то упомянула, что родители души в нем не чаяли и прочили его в шпионы. Само собой напрашивается, что идеальным подарком новорожденному они посчитали набор генетических улучшений: гибкие пластины в череп и виртуозный контроль над лицевыми мышцами. Однако главком заставил нас поверить, что не применяет эти навыки сознательно. Его громогласные заявления об отвращении к обману сами по себе были обманом, благодаря которому он, не вызывая подозрений, разгуливал по лагерю и из первых рук узнавал о боевом духе и физической форме солдат. Очень многое прояснилось. Только… зачем ему шпионить за нами, теми, кто всегда служил ему верой и правдой?