Полет из Ленинграда в Питер
Шрифт:
– Откуда ты такой крутой подводник?
– Начальник медслужбы Б-50 подводной лодки 641 проекта.
– И кто у тебя там командует? В.И. Бец?
– Да нет. Бец В.И. Адмирал любит когда инициалы ставят после фамилии.
– Да ты в теме! Вижу, что ты из 182 бригады подводных лодок. Ладно, я сам бывший начальник БЧ -4 РТС с такой же лодки. Могу разместить тебя на три дня.
– Для подводника три дня могут быть одним мигом или всей жизнью.
– Но за эти три дня к следующей моей смене ты должен принести разрешение из комендатуры
– Есть! Разрешите исполнять?
Так я получил номер и право пользоваться всей инфраструктурой гостиницы. Из Массандры вещи забирать не стал, я подумал, что вряд ли мне дадут разрешение в комендатуре, поэтому туда надо будет возвращаться.
В холле я увидел афишу гостиничного варьете: «Цыганские романсы. Рада и Николай Волшаниновы». Помню, их часто показывают по телевизору. Я особенно не был любителем цыганских песен, но зная, что в далёкие дни цыгане были любимым развлечением аристократической знати, а я тоже вроде как теперь нобилитет на целых три дня, я решил послушать и романсы и гитару. Да и поужинаю заодно.
В зале варьете амфитеатром располагались столики на двоих. Почти все они были заняты, но пресловутый барашек в бумажке в виде трёшки проходящему официанту обеспечил мне козырное место. Справа слышу немецкую речь, а слева вижу симпатичную деваху, явную столичную штучку. Впрочем вид её говорил «не подходи близко, я ленинградский экземпляр».
Ждём начала представления. В предвкушении романсов, которые мне нафиг были не нужны, организм требовал закусить и выпить. Официант скользил между столиками, являя собой полное превосходство над посетителями.
–Товарищ официант, хотелось бы поужинать, – привлёк я его внимание.
–У нас не ужинают, – с достоинством ответил «товарищ официант». – У меня по расписанию вечерний чай, организм требует еды, – мой тон возражений не терпел.
– У нас только закусывают, – официант явно отдавал предпочтение иностранным гостям справа.
– Что на закусь, предложишь? – я настаивал, включив свой командный голос.
Подействовало. Он задержался около моего столика.
– Из холодных закусок – канапе с икрой, из горячих – жюльены с курицей и грибами.
– Условие задачи понятно! Приступаем к исполнению: бутылочку водочки, восемь жульенов и восемь канапе.
– Вы это серьёзно? Вы по количеству не ошиблись?
– Да, вы правы, неправильно посчитал, надо пару канапе на рюмку, поэтому неси шестнадцать.
Я заметил, что явно произвёл впечатление своим диким заказом на соседнюю фифочку. Она наблюдала за мной с интересом, делилась впечатлениями с подругой, то есть отворачивалась и припадала к её уху. Та ей поддакивала, и они вместе посмеивались с этакой иронией.
Моим соседям слева уже начали подавать: у немцев на четверых на столе стояла бутылочка шампанского. Соседкам справа принесли два коктейля и пару канапе с воткнутыми в них пластмассовыми шпажками. Слышу: «Ой какая прелесть, к сожалению их нигде не купишь, а я хочу такие домой, я заберу с собой хотя бы вот эти две». Официант принес и мой заказ.
Я решил произвести впечатление на соседок и попросил у официанта ещё десять канапе, и когда он их принес повытаскивал из всех шпажки, облизнул и прополоскал их в водке, и протянул соседке справа как самый дорогой букет, добавив, что я хирург и стерильность этих палочек после обработки 40% раствором спирта гарантирую. Ленинградка, а это точно, сомневалась, стоит ли брать такой подарок. Но, по видимому, она очень хотела отвезти их домой.
– Ну что ж, довольно необычный букет, не хуже чем букет настоящих цветов, – сказала она, и забрала шпажки.
Контакт был установлен.
Немцы слева охреневшими глазами смотрели на мою бутылку водки, которая довольно быстро уменьшалась и на количество жюльенов, которыми я бодренько закусывал. Глядя на их скудный стол я от души предложил: присоединяйтесь. Я не знал немецкий, а они русский, но вторая бутылка убрала языковый барьер полностью.
Но немцы интересовали меня значительно меньше, чем эта красивая девочка. Обалденная чувственность таилась в её глазах и девичья сдержанность.
–Мне кажется, что вы из Ленинграда, – после шпажек она должна ко мне быть милостивее.
– А как вы угадали? – она смутилась.
– Мало того что я сразу почувствовал в вас землячку, но еще и глубоко уверен , что мы вместе жевали пирожки в «Колобке» на углу Чернышевского и Чайковского. Неужели вы там не обращали внимание на морских офицеров, – так невзначай, я кинул ей, что я тоже оттуда.
– Опять угадали. Это моя любимая пирожковая. Но с морскими офицерами я там никогда не знакомилась, – фыркнула ленинградка.
– А зря! Мы могли бы быть здесь уже вместе, но я чувствую, что всё поправимо. Предлагаю завтра позавтракать на пляже, – чувствую, что речь моя поплыла, язык переставал слушаться.
– О, я сомневаюсь, что после такого количества выпитого вы утром что-либо вспомните, – как-то до обидного брезгливо сказала она.
После обильной еды и выпивки, и под цыганскую скрипку глаза мои в темноте непроизвольно закрылись, а когда я их открыл, соседок справа не было, а немцы с удовольствием поглощали остатки жульена, утверждая что всё das ist gut.
«ЗА ЭТИМ СТОЛОМ НЕВЕСТ НЕТ, МЫ ОБЕ ЗАМУЖЕМ»
Ленинградка была права, на пляж я так и не выбрался, в комендатуру тоже не пошёл, понимая что никто мне разрешения на проживание в интуристе не даст. Но к ужину я окреп, и направился в ресторан.
В ресторане, как обычно все столы заняты, но я увидел своих вчерашних соседок. Столик на четверых, а их двое. В наши советские времена подсаживаться на свободные места было принято, чем я и воспользовался, и с их разрешения экспроприировал один свободный стул.