Полет лебедя
Шрифт:
Хотя слова и были произнесены весьма вежливо, Ханс Кристиан почувствовал себя оскорбленным. Она что, не понимает, кто он такой? Приглашение известнейшего поэта Дании нельзя отвергать с такой обыденностью. По-видимому, она ничего не знала о медали с девятнадцатью бриллиантами или переводе «Импровизатора» на русский. Он поднялся и официально поклонился.
— Не смею больше нарушать ваш покой, фрекен Линд. С вашей стороны было очень любезно уделить мне свое время. До свидания.
Она стояла возле кресла, слегка наклонив голову в знак прощания. Андерсен вышел. С какой стати, бога ради, Гетти настаивала на визите к этой скучной девушке, думал он, вновь оказавшись на улице. Затем он начал придумывать новую сказку, которую собирался написать этим вечером. Если он планировал в ближайшее время покинуть Данию, то ему как можно скорее нужно было закончить новый том сказок и отдать его печатнику. Дети уже привыкли получать его новые книги сказок к Рождеству, и он не может разочаровать их. Как обычно, сказка захватила все его воображение, и он забыл обо всех остальных проблемах, мучивших его в тот период. А самой главной проблемой были деньги.
Новая история будет о Большом Клаусе и Маленьком Клаусе и о том, как получать и тратить легкие деньги. В этот том так же войдет прекрасная маленькая сказка «Дюймовочка», которая станет компенсацией Гетти за то, как он описал ее в истории про принцессу и горошину. Ханс Кристиан хотел, чтобы доброе сердце девушки смогло понять, что она была основана на его глубоком уважении.
Он был так занят своими мыслями, что прошел мимо множества знакомых, даже не заметив их. Но никто не обижался. Они улыбались с пониманием и оборачивались, чтобы с гордостью посмотреть на высокую фигуру. Мало кому удавалось застать Короля сказок в подобном состоянии. А король не мог поступать плохо.
Кай посмотрел на нее; она была так хороша. Более прелестного лица невозможно было себе представить. Теперь она не казалась ему ледяной, как было в прошлый раз, когда она махнула ему рукой за окном. В его глазах она была абсолютным совершенством, и он нисколечко ее не боялся. Кай сказал ей, что может в уме складывать и дробить числа и что он знает, сколько в его стране квадратных километров и жителей. Слушая мальчика, она всегда улыбалась ему в ответ.
«Снежная королева»
— Вы этим вряд ли послужите своей стране, — воскликнул Бурнонвилль, так резко вскакивая с лучшего кресла Ханса Кристиана, что оно чуть не опрокинулось на пол. — Такая великая артистка не должна проехать через нашу страну, лишив ее народ своего таланта!
— Датчане не заслуживают хорошего к ним отношения. Они могут ухмыляться и критиковать в тот же самый момент, когда возносят хвалу. Никакому другому артисту я не пожелал бы разделить эту горькую ношу.
Тон Андерсена был горьким, а глаза прикованы к белым парусам в бухте. Сейчас он был устроен лучше, чем когда-либо. В Новой гавани, одном из районов Копенгагена, у него был дом, финансовое положение позволяло ему ни о чем не беспокоиться, а после последней поездки по Европе он приобрел много друзей среди знати. И все же он был еще более не удовлетворен, чем раньше.
Ханс Кристиан беспокойно подвинулся к камину.
— Откуда вы знаете, что она может петь? Когда я увидел ее впервые, она была обычным ребенком, абсолютно ничего собой не представляющим.
— Но это было три года назад! С тех пор она многого добилась. Иенни Линд — самое известное и любимое имя в Швеции! Ее боготворят! — И возбужденный маленький человек вновь упал в кресло. — Вы были в Италии и не могли ее слышать. А нам хорошо известен ее талант. Единственный ее недостаток — чрезмерная застенчивость. Я умолял ее, падал перед ней на колени, но нет. Она боится.
— В таком случае мое вмешательство вряд ли принесет какую-нибудь пользу, — раздраженно запротестовал Ханс. — Я с трудом ее помню и уверен, что она меня абсолютно забыла.
— Нет, тут вы ошибаетесь, Андерсен! — воскликнул Бурнонвилль. Его черные глаза сияли. — Она большая почитательница вашего таланта. Иенни Линд читала все, что вы написали. Слезы появляются у нее на глазах, когда она вспоминает сказку «Девочка со спичками». Она вас прекрасно помнит и горит энтузиазмом встретиться с вами.
— Подождите, пока она не узнает о позорном провале «Мавританки». Это охладит ее пыл!
Бурнонвилль был не тем человеком, кто легко сдается. Он мягко положил свою руку на плечо Ханса Кристиана.
— Что значит одно поражение среди стольких многих побед? Сомневаюсь, что она даже думает об этом. Ее полностью захватили ваши сказки.
— Так, значит, она считает меня автором историй для детей, меня, романиста и драматурга! Если бы это не было так смешно, то было бы просто отвратительно! — Он недовольно сбросил руку Бурнонвилля со своего плеча и подошел к окну.
Балетмейстер посеменил за ним.
— Андерсен, я прошу вас только пойти к ней вместе со мной. Вы можете не произносить ни слова, кроме приветствия, если захотите. Вы ведь не откажете своему другу?
Ханс Кристиан сделал вздох, который был очень похож на недовольное фырканье.
— Хорошо! Сделаю все что угодно, только чтобы вы прекратили нудить. Но просить ее оставаться в Копенгагене, в этом холодном, скучном городе, я не собираюсь! Пусть уж кто-нибудь другой расписывает ей его красоты!
— Это все, что мне нужно, — уверил его Бурнонвилль. Он поспешил в спальню и вернулся с плащом и шляпой Ханса. — У нас еще есть время до ужина. Мы можем успеть решить эту проблему.
— Только не сегодня, — запротестовал Ханс. — У меня болят зубы, к тому же дует cкай. Я не могу выходить на улицу.
С этими словами он уселся в кресло возле камина.
Бурнонвилль мгновенно подскочил к нему.
— Но завтра может быть еще хуже. К тому же это займет всего лишь полчаса. Прошу вас, монсеньор! Я обещаю, что доставлю вас домой через тридцать минут.
— Бурнонвилль, ну вы и зануда! — проворчал Ханс, но все же улыбнулся, поднялся с кресла и стал надевать пальто.
Маленький балетмейстер танцевал вокруг него, как счастливый эльф.
— Ваша шляпа. А теперь пойдемте. Вы не пожалеете, Андерсен. К тому же прогулка пойдет вам на пользу. За прошедшую неделю вы слишком много времени проводили в помещении.
— Я надеюсь, вы понимаете, что моя книга сама собой не напишется, — фыркнул Ханс Кристиан и немедленно пожалел об этом. — Вообще-то не так уж и холодно, как кажется, — добавил он как можно мягче. — Но как я ненавижу Данию весной!