Полет лебедя
Шрифт:
«И эта великолепная новая жизнь, — подумала Гетти, — в ее руках. Она может убить или возродить ее». — И девушка так сильно сжала ухо Отелло, что тот запищал.
— Она любит меня, Гетти. Я знаю. Я бы не чувствовал к ней того, что испытываю сейчас, если бы не получал ответа. Цветок не растет без солнца. Только фиалки, но они вянут при первом морозе.
Ухо Отелло пострадало еще раз. Он куснул свою хозяйку за большой палец руки и спрыгнул на пол.
— Ее ангажемент закончен, и она возвращается в Стокгольм. Она уезжает сегодня вечером! Я не могу позволить ей уехать, не поговорив с ней!
— Тогда почему… — начала Гетти.
— О-о! Я столько раз пытался! — воскликнул Ханс. В его голосе зазвучал голос нетерпеливого прежнего Андерсена. — Но каждый раз что-нибудь происходило. Один раз, когда я читал ей «Снежную королеву», она расплакалась и сказала, что это было прекрасно. Я уже был готов ей сказать, но в этот момент пришла жена бургомистра.
Его слушательница с пониманием покачала головой.
— Затем возможность представилась еще раз, когда мы гуляли в парке и она сказала, что птицы кажутся ей такими холодными и бездомными. Тогда я сказал ей, что они не более бездомные, чем я. И это было хорошее начало. Но в этот момент прогремел гром, и мы были вынуждены убежать в поисках укрытия. А вот теперь она уезжает!
— Ханс, а тебе не кажется, что вместо того, чтобы находиться здесь, ты должен был провести этот день с ней? Ты вполне мог бы выгадать момент, чтобы остаться с ней наедине. Ей не потребуется много времени, чтобы сказать «да».
— Я не могу просто взять и выпалить ей это, Гетти, — запротестовал Ханс Кристиан, начиная как обычно мерить комнату шагами. — К тому же ее дом будет наполнен посетителями, пришедшими попрощаться с ней. Ты даже не понимаешь, в каком ужасном положении я оказался! Я не могу ни писать, ни заниматься чем-либо другим. Она занимает все мои мысли. Если я не объяснюсь с ней, я буду абсолютно бесполезен, пока снова не увижу ее!
Гетти поднялась на ноги.
— Тогда ты должен найти время! Иди к ней прямо сейчас и пригласи на ужин. Вместе с тобой я пошлю ей записку с приглашением. А после ужина ты сможешь поговорить с ней столько времени, сколько тебе нужно.
Ханс схватил ее за руку и вцепился в нее как утопающий.
— Гетти, ты не можешь! Я не осмелюсь! Нет, нет, нет! Оставь меня! Ты очень добра, но я не могу!
— Почему нет? — удивленно спросила Генриетта.
— Потому что, — он в отчаянии отвернулся, — потому что я не могу сделать ей предложения.
— Ханс Кристиан, ты ведешь себя, как глупый маленький ребенок! Ты же говоришь, что не сможешь найти покоя до тех пор, пока не будешь знать о ее чувствах к тебе. И все же ты не можешь говорить. Ты боишься Иенни Линд только потому, что она знаменита? А ты забыл, что ты тоже знаменит?
Ответа не было долгое время. Наконец Ханс покачал головой.
— Величие сохраняется лишь недолгое время. Если бы я был богат и красив, тогда совсем другое дело. Но в глубине сердца я понимаю, что она не может любить меня таким, какой я есть.
Глаза Гетти загорелись яростным светом.
— Если для нее большее значение имеет внешность и богатство, то она недостойна тебя!
— Не говори этого! Иенни милая и хорошая!
— Ты зарабатываешь достаточно денег. А что касается красоты, то ты прекрасен внутри.
— Но она такая красивая, — воскликнул Ханс Кристиан, заламывая руки.
— Ты так думаешь только потому, что влюблен в нее. На самом деле у Иенни Линд очень простенькая внешность.
— Как ты можешь говорить это. Она прекрасна!
— Только тогда, когда поет, — настаивала Гетти. Она стояла у камина спиной к огню. — Но для тебя она прекрасна, так и должно быть.
— Значит, ты считаешь, что если она меня любит, то не замечает ни моего большого носа, ни моей тонкой шеи, ни моей безобразной неуклюжести?
— Я думаю, что ты прав.
Ханс подошел и встал рядом с ней.
— Но интересно, если я не безобразен в ее глазах, почему я чувствую себя таким неуклюжим рядом с ней?
— Ты не неуклюжий и не безобразный, — тихо произнесла Гетти, глядя на лепестки огня.
Ханс Кристиан улыбнулся:
— Ты заставляешь меня считать себя красивым. Только рядом с тобой я чувствую себя принцем из одной из своих сказок. Мы всегда счастливы, когда вместе, не правда ли, Гетти?
— Очень счастливы! — Слова были произнесены так тихо, что их можно было принять за дуновение ветерка.
Ханс Кристиан посмотрел на нее с высоты своего роста. Он часто видел Гетти, но никогда по-настоящему не всматривался в нее. Она казалась такой маленькой и дорогой сегодня, ее голова едва ли доходила до кармана на его пиджаке.
— Гетти, скажи мне, ты по-настоящему счастлива, живя здесь вместе с отцом и братьями?
— Я вполне довольна, — ответила она, но ее щеки покрыл легкий румянец.
Ханс Кристиан был в замешательстве.
— А разве это не одно и то же?
— Нет, счастье — это категория полная и законченная. А быть довольной означает быть удовлетворенной тем, что у тебя есть, потому что то, что ты хочешь, тебе недостижимо.
И она отошла в сторону, чтобы скрыть красноту своих щек.
— Гетти, дорогая, чего ты не можешь достигнуть? Скажи мне. Если это в моих силах, то я достану это для тебя.
Но, должно быть, она не слышала его слов. Она открыла окно навстречу вечерним сумеркам, и ее голос зазвучал радостно, когда она позвала его.
— Смотри, вот и мой голубь прилетел за своим ужином! Он похож на маленький корабль с парусами, натянутыми по ветру!
Ханс подыграл ее настроению и, обращаясь к голубю, произнес:
— Как у вас дела, герр? Как поживает твое семейство?
Гетти рассмеялась:
— Его жена такое маленькое простенькое создание. Ты бы только видел ее. Но он ее очень сильно любит.