Полет миражей
Шрифт:
Морган явился на полчаса раньше назначенного времени. Принюхавшись, он уловил отчетливый запах гари. Вскоре стало понятно, почему. Очевидные догадки подтвердило первое же пятно выжженной до черноты травы. Пепел с кончиков обуглившейся растительности уносился вдаль вместе с промозглым ветром. Темный стебель одной из былинок сломался пополам, когда его чуть коснулся тупой носок ботинка. Жнец вздохнул, ненадолго засунув руки в просторные карманы штанов. Затем поднял взгляд, в нескольких метрах сразу уловивший от еще одно пятно, а потом — еще. А за ними — черную полосу голой земли, на которой от травы не осталось даже пепла. Полностью сожженное невысокое
Морган пождал губы: удержать в себе Пламя — дело не из легких, особенно когда внутренняя самодисциплина дает слабину. Сначала это кажется чем-то далеким и тебя вовсе не касающимся… Живешь силой с младенчества и воспринимаешь это как данность, нечто совсем естественное, само собой разумеющееся. Чувствуешь себя с Пламенем единым целым и вглядываешься в него, словно на свое отражение в зеркале. С возрастом все начинает меняться. Стоит только ослушаться внутреннего голоса и начать отвлекаться на внешние обстоятельства, как идет жесткое расхождение. Ощущение, больше похожее на раздвоение личности плотно селится внутри Жнеца, разрывая душу в клочья. И, порою, этой душе с Пламенем становится не по пути.
Долго идти не пришлось. Больного держали вдали от жилой зоны, и две человеческих фигуры около чего-то, похожего на склад, стояли у стены рядом со входом и курили. Хорошо вычищенная тропинка вела прямо ко входу, а на ее поверхности иногда встречались нелепые рисунки не поддающихся опознанию животных. Даже дождь не смог смыть разноцветные каракули местной ребятни, то и дело сбегающей из своих скучных жилищ. Видимо, они облюбовали все местные пристройки, несмотря на всю строгость родительского присмотра. Совсем не праздный взгляд то и дело натыкался на полуразобранные автомобили, видимо, вытащенные из гаражей с целью ремонта, груды бесполезного металла и заплесневелые бочки с дождевой водой.
В узких продолговатых окнах постройки полыхнуло. Жнец сделал глубокий вдох, когда волна силы прошила его насквозь, вызвав звон в ушах. Трава около твердых плит тропы колыхнулась и прильнула к земле, словно боялась быть соженной так же, как и соседние одуванчики. Караульные, даже не затушив, мгновенно побросали сигареты. Они скрылись в дверном проеме так быстро, что Морган не успел сказать и слова. Жнец растерянно встал около лежащих в траве сигарет, которые еще дымились и не знал, что делать дальше. Зайти внутрь он не решался, а стоять и глазеть по сторонам было как-то неловко. Встав ровно на то место, где курили караульные, мужчина тоже вытащил сигарету из-за пазухи и сделал вид, что занят делом. Правда, было совсем неясно, для кого предназначался этот спектакль. Тем не менее, Морган успешно притворялся минут десять. Ровно до того момента, пока не услышал рев двигателя.
Зависнув рядом со складом, подлетел небольшой аэромобиль на пару-тройку человек. Легкий свист глушителей марсианских антигравитаторов говорил о их перегрузке, а, следовательно, и о том, что пассажиры прибыли издалека. Это подтверждал и терпкий запах нагревшихся добела топливных элементов. Острый стальной нос машины был покрыт тонким слоем интерактивного вещества, настроенным на изображение языков пламени. Пара пушек по бокам узкого, обтекаемого корпуса красноречиво говорили о том, что внутри сидят Жнецы, активно посещающие жатвенные мероприятия. Правда, увидеть пассажиров до того, как они вышли, не удалось, ибо лобовое стекло, составляющее практически половину аэромобиля, было наглухо затонировано.
Припарковавшись неподалеку, прибывшие заглушили мотор. Натужно воя и не веря своему счастью, он стал медленно успокаиваться. Морган поспешил навстречу, ибо подумал, что торчать у входа будет не совсем красиво.
Вышли двое. Первый — среднего роста, ниже Моргана на полголовы, а второй и того короче. Причем, значительно более тощего телосложения, чем соратник. Правда, заранее судить об этом не приходилось, ибо оба Жнеца были при полной экипировке.
Тот, что повыше, мужчина лет сорока с угловатым вытянутым лицом, бледной кожей и карими глазами, на ходу кивнул Моргану и снял перчатку.
— Тин Вергил, — представился он, пожав Жнецу руку.
— Дханг Хван, — нарочито важно проговорил спутник Тина, пытаясь сделать голос более басистым, а потом с таким же важным видом тоже подал Моргану руку.
Жнец с максимально серьезным лицом пожал руку подростку, которому от роду можно было дать лет четырнадцать земных. Юноша с миндалевидными глазами и такой же бледной кожей, как и у наставника, старался подражать ему даже в манере стоять.
«Как я в свое время», — подумал про себя Морган.
Жнец не обманывался, и прекрасно знал, что он, как и все остальные, по интеллекту и характеру уже вполне взрослый мужчина. Но, порою, этот факт никак не влиял на желание выглядеть перед наставником в максимально выгодном свете.
— Воспитанник? — задал риторический вопрос Морган, взглянув в глаза Тину Вергилу.
— Угу.
— Не маловат? — Морган задал некорректный, но вполне резонный вопрос, стараясь не смотреть в сторону Дханга.
Еще не сформировавшийся организм, входящий в подростковый возраст, мог плохо отреагировать на вспышки Пламени. Тем более, неконтролируемые.
— Ничего-ничего, — строго ответил Тин, недовольно поджав губы, — Ему полезно.
Теперь-то Морган на Дханга посмотрел. Тот с некоторой досадой опустил глаза, и, стараясь не отставать, сразу последовал за наставником по тропе.
— Ты откуда? — спросил Моргана Тин, когда тот с ним поравнялся.
— Я с Хамфридом.
— Понятно. Дежурим по четверо. Двое внутри, двое снаружи. Чую, и твари скоро подгребут. Продержится пару дней, максимум, а там — все.
— Как его зовут?
— Кроэн Лледр.
— Из-за чего?
— Наркотики, — вздохнул Тин. — В основном, наркотики. Нужно успеть отправить его на Олимп до того, как отступит Пламя. После этого и недели не протянет.
Жнец без Пламени представлял собой жалкое подобие человека, истязаемое внутренней болью. К концу недели без источника своей силы он превращался в нечто, обтянутое кожей, со впалыми глазами и выпирающими ребрами. Организм не усваивал не пищу, ни воду, ни лекарства. Он хирел и таял на глазах, снедаемый внутренними кошмарами. Без сна и отдыха, до тех пор, пока тело, полностью истощившись, не погибало. Некоторые поговаривали, что только тогда и начинался настоящий ужас. Тени, изгнанные Жнецом при жизни, приходили по его душу и навечно сжимали ее в своих тисках. Правда, многие считали это лишь байками. Тема частенько становилась причиной животрепещущих споров между успевшими изрядно подвыпить Жнецами, нередко приводившая к дружественному мордобою. Последствия отступления Пламени лечили только на Олимпе. Это была еще одна привилегия для переселенцев, служившая стимулировать Жнецов работать упорней.