Полет над бездной
Шрифт:
— Сэт, не надо! Я люблю тебя! Я прощаю тебя! — кричала Наташа в последней надежде, безжалостно пиная брата.
Сэт не остановился, он хотел умереть, он чувствовал, что уже умер там где-то, внутри, но все же обернулся, что бы увидеть ее в последний раз, раз уж чувства к ней были единственным живым в нем самом.
Что-то будто щелкнуло, пробуждая панику в глубинах сознания, все еще чуткого до интуиции и звуков.
Она пыталась протянуть к нему руку и что-то кричала, но он ее уже не слышал, вновь оборачиваясь к храму.
Горячий воздух, как дыхание
Вот и все, что ему осталось.
23
Пару строк о будущем…
Нет, так не пойдет. Ты давай не о бездне думай, а о себе. О том, кто ты такой. И что теперь делать. Вариантов не много, выбирай.
Отчаянье обманывает чаще, нежели надежда.
Максимус, это Свэйвс, — донеслось из телефонной трубки, — я по поводу Сэта…
Я не разглашаю…
Фин! Прекращай, ему грозит трибунал и думаешь его пощадят?!
Максимус отчаянно выдохнул.
— Думаю, нет…
— Он вообще жив?
— Пока да…
— Какова вероятность, что он выживет?
— Не знаю, его готовят к операции.
— Свяжись со мной по завершению операции, если хочешь, что бы я ему помог.
— Понял, коротко ответил врач и тут же положил трубку, не дожидаясь ответа.
Он не знал, что ему делать. Все эти годы ему удавалось оставаться лишь врачом, кем бы ни были его пациенты, но теперь, если он так и останется просто врачом, то обречет единственного друга на смертную казнь.
Он явно что-то хотел сказать, пристально глядя единственным уцелевшим глазом, отчаянно пытаясь поймать за руку врача.
— Что? — спросил Максимус, склонившись, над обожжённым изуродованным телом друга, уже в операционной, где ничем не защищались обнаженные кости его левой скулы.
— Убей меня, — едва слышно проговорили почти уцелевшие, но опалённые губы.
Максимус прикрыл веки, оставляя это вместо кивка, обдумывая эту просьбу, наблюдая, как упрямый мальчишка, пытается сохранять сознание, даже вопреки лекарствам.
— Обещаю…
Сэт ничего уже не мог сказать, от боли и отчаянья, просто покоряясь на волю своего некогда спасителя, искренне надеясь, что его обещание не станет ложью.
…- Знаешь, я заключил сделку с Ремерией…
— А?
— Ну да, не знаю зачем, но она согласилась вычеркнуть меня из списков живых черных магов, если я переживу Илью Николаевича.
— Что за глупость, Сэт?
— Не знаю, — почти смеясь ответил парнишка, — просто нашло что-то…
— Дурачье…
— Ну как всегда…
— Да! Ну, что там?
— Все закончилось, — прошептал устало Максимус.
— Все? Что?! Он жив?!
— Нет… он умер…
Свейвс молчал, долго о чем-то думая. Максимус тоже не стремился что-то говорить.
— Мне очень жаль, — прошептал советник короля и почти сразу положил трубку.
Ремерия усмехнулась, подтверждая королю смерть Сэта Вересова, не отделяя эту усмешку от оправданной тоски.
Похороны как-то слишком сильно затянулись, что бы можно было позволить открыть гроб. Прошло уже боше месяца с того дня, когда Сэт Вересов скончался на операционном столе клиники Максимуса Фина. Прошел почти месяц со дня символических похорон погибшего Дьявола и его свиты, остался один лишь предатель. За этот месяц молва успела затихнуть, оставив лишь отголоски всеми забытых сплетен. Все просто позабыли и о трагедии и о скандале, будто это было не так уж и важно.
Однако сегодня на кладбище было куда больше народу, чем он ожидал увидеть, стоя поодаль незаметно наблюдая. Он и не собирался приближаться, не намереваясь себя выдавать или перетруждать. Это была его первая вылазка за пределы дома, после тяжелого и болезненного восстановления, да еще и на собственные похороны… Но эта толпа его все же поражала. Не думал он, что этот день вообще окажется кому-то нужным.
Здесь даже был король, пусть даже спокойный, но лицемерный одним своим присутствием.
Он не удержался от желания взглянуть на это старое лицо поближе, не покидая свое невзрачное местечко у часовни.
Закрыв правый глаз, он чуть поправил капюшон и резко приблизил изображение левым механическим глазом.
Все же король не улыбался, от этого было даже тоскливо, ведь усмешка на этом лице в этот день была куда уместней задумчивой печали.
Вообще видеть его здесь не хотелось, но и выставить его никто бы не осмелился.
Короля сопровождал советник, но уделять ему внимание Сэт не хотел, не понимая злиться он на него или просто ненавидит, или может это только неприятный осадок из-за связи этого почтенного мага с той историей, что погубила Дьявола. Сейчас он даже задумываться над подобным не хотел и без того не видя смысла в этом действии, именованном похоронами.
Он всматривался в лица с месью отрешенности и интереса, многих совершенно не узнавая, понимая, что кто-то был его клиентом, а кто-то и не вспоминался вовсе. С безразличием скользнул по печальным лицам бывших любовниц, все так же не испытывая ничего, кроме холодного равнодушия.
Лишь одно лицо он хотел увидеть здесь, лишь одни глаза, но не находил их, вместо них…
Норбер. Он стоял слишком близко к гробу, говоря что-то Максимусу. Эти двое были здесь все же обоснованно, но в то же время Норбера хотелось бы просто вышвырнуть, причем куда сильнее, нежели короля, ведь этот трус был жив лишь потому, не влез, почуяв опасность. Его не коснулся даже трибунал, и гнев, и ненависть, зато он, живой покойник, злился на этого труса, будто только теперь, спустя столько лет пришло его время, ответить взаимностью на ту далекую ненависть.