Полет над гнездом индюшки

Донцова Дарья

Избушка многодетной семьи кособокая, с крышей, покрытой толем, казалась совсем убогой. Правда, на улице, перед домом, было чисто, и кошка, умывавшаяся на открытой терраске, выглядела здоровой.

Я постучала в низенькую дверь.

– Входите, не заперто, – донеслось изнутри.

Я шагнула в крохотное темноватое помещение, очевидно, кухню. В углу висела жуткая раковина с отбитой эмалью, рядом примостился ободранный кухонный столик, за ним стояла допотопная газовая плита с черными чугунными «крылышками», настоящий раритет. У нас с бабушкой когда-то в Медведкове был такой же агрегат, с надписью «Газоаппарат» на дверце духовки, потом ЖЭК поменял его на более современную модификацию.

Возле дверей белела скамейка, под которой валялась разнокалиберная обувь. Ботинок в этой семье и впрямь было много. Маленькая тощенькая женщина, помешивающая в кастрюле какое-то варево, обернулась. Валя Федькина совсем не удивилась, увидав незнакомую женщину. Хозяйка отложила большую ложку и тихим, бесцветным голосом сказала:

– Здрасте.

– Добрый день, вы Федькина?

Валя выключила конфорку.

– Да, давайте в зал пройдем, а то на кухне от жары с ума сойдешь.

Залом тут величали примерно пятнадцатиметровую комнату, обставленную с шиком шестидесятых годов. В центре помещения полированный стол, на нем салфетка и ваза с искусственными цветами. Рядом четыре стула с темно-бордовыми сиденьями, у стены некое подобие буфета, кажется, его называли в те времена «Хельга». В противоположном от двери углу стояли торшер с пластиковыми плафонами и два креслица, заботливо прикрытые вытертыми накидками. Ужасная бедность бросалась в глаза, но вокруг было чисто, старенькие занавески топорщились от крахмала, а на подоконнике буйным цветом полыхали герани, давным-давно подвергнутые остракизму у московских мещан.

– Сделайте милость, садитесь, – приветливо предложила Валя и, обмахнув один из стульев передником, показала на него рукой.

Я устроилась на неудобном сиденье и хотела уже начать расспросы, но хозяйка опередила меня. Сев напротив, она положила на стол изуродованные работой руки и заявила:

– Уж извините, что побеспокоила, только не одна я такая, нас в Вяльцах восемь многодетных, и у всех мэр льготы по оплате отнял.

Я молча слушала Валю. Уже через пару секунд мне стало понятно, что она принимает меня за корреспондентку из Свинска, от которой требует разобраться в щекотливой ситуации, связанной с дотациями.

– Нашему Ивану Филипповичу все по барабану, – объясняла Валя, – дороги разбиты, детский сад переполнен, а уж школа в каком состоянии! Этой весной моему Игорьку на парту огромадный кусок штукатурки свалился. Хорошо, на ребенка не угодил! Мы с родителями ходили к мэру, а толку? Покачал головой, наобещал с три короба, и все на том же месте и осталось. Нет у города хозяина, пьет Иван Филиппович горькую.

– Думаю, он в Вяльцах не один алкоголик, – не удержалась я.

– Нет, конечно, – грустно подтвердила Валя, – мой Сашок тоже зашибает, через день никакой приползает, только он и в мэры не лезет, дома квасит, а Иван Филиппович в кабинете сидит, над ним государственный флаг, на стене портрет президента, не простой он человек. Нет ему правов на бухалку, должен он о народе заботиться. Знаете, какая у него зарплата? Больше, чем у всех. Вот пусть и отрабатывает.

– И сколько у вас детей?

– Восемь.

– Не тесно в таком домике?

Валя стряхнула со столешницы невидимые крошки.

– Спасибо и на этом, раньше в общаге жили, да Сашок расстарался, заработал чуток, вот и обломился нам дом. Прежняя-то хозяйка в Москву подалась.

– Раиса Кутепова?

Валя удивленно воскликнула:

– Откуда вы ее знаете?

– Извините, но я не имею отношения к журналистике. – Я принялась объяснять ситуацию.

– Даже не знаю, чем вам помочь, – растерянно пробормотала Валя, – мы с Раисой не дружили. Дом она нам продала и мебель уступила, вот и все.

– Адрес

ее в Москве не знаете? – без всякой надежды на успех поинтересовалась я.

– Была бумажка, – протянула Валя, – погодите-ка, в спальне за иконой гляну. Если уж там нет, не взыщите. Я документы и всякое нужное за божницей держу.

Легко подняв тощее тело, она выскочила за дверь. Я уставилась на круглые часы, мерно тикающие на столе. Вот еще одна знакомая вещичка. Точь-в-точь такой будильник, круглый, с золотой каемочкой, поднимал меня в школу. Посередине циферблата цвета сливочного масла был изображен слон, задорно поднявший вверх хобот. Как я ненавидела эти часы, оглашавшие нашу крохотную квартирку трезвоном в самый неподходящий момент. Только-только уснешь, а над ухом раздается сначала назойливое «тр-р-р-р», и потом из темноты доносится голос бабушки:

– Ну-ну, вставай.

– Еще пять минуточек. – Я начинаю канючить, не открывая глаз.

– Они тебе не помогут, – спокойно возражает Афанасия и включает свет. Первое, что вижу, открыв глаза, – нагло ухмыляющегося слона. Один раз я нарочно столкнула будильник на пол. Семилетней девчушке казалось, что без часов бабушка не встанет вовремя и внучка спокойно прогуляет школу, но у бабули, очевидно, в голове имелся встроенный хронометр, потому что ровно в семь она вытащила меня из-под уютного теплого одеяла и отправила на занятия. А когда я днем пришла домой, на столике бодро тикал новый будильник, точь-в-точь такой же, как разбитый.

– Уж не знаю, там ли Раиса живет, – сказала, возвращаясь, Валя, – но только она, уезжая, вот такой адресок оставила: «Улица Сапилова, дом шесть, квартира сто двадцать». Времени-то много прошло, может, и переехала куда. Не хотите квасу? Домашний, сама из черного хлеба делаю.

Я отказалась от радушно предложенного угощения и пустилась в обратный путь. Назад, в Москву, я добралась быстрее. Давно заметила, обратная дорога всегда занимает меньше времени. Въехав в столицу, я купила в «Макавто» клубничный коктейль и стала высасывать его через трубочку. Холодная вязкая масса медленно скользила вверх по соломинке, и так же медленно ворочались мои мысли. Значит, Раиса москвичка. Вяльцы она покинула давно. Зачем же тогда всем наврала?

Коктейль закончился, я вытерла липкие пальцы и отнесла картонный стаканчик к урне. В жару нельзя есть мороженое, парадоксальным образом после него делается еще жарче и мигом начинает мучить жажда. Зачем Раиса лгала? Ну да это легко объяснить. Подлая баба хотела отмести от себя подозрения: не москвичка она, только-только приехала, Неля выпала из окна до ее появления… Никто из нас, естественно, не стал проверять, откуда явилась нежданная гостья, Вяльцы так Вяльцы. То-то она начала изо всех сил изворачиваться, когда я предложила ей взять к себе на месячишко-другой Алю. Что ж, маленькая ложь рождает большое подозрение, кажется, так выражался один из главных героев культового сериала «Семнадцать мгновений весны». Можно, вернувшись в Ложкино, брякнуть за ужином, когда все соберутся вокруг стола:

– Как это понимать, Раиса! Сегодня я моталась по делам в Вяльцы, оказалась случайно на улице Декабристов и выяснила, что вы там больше не живете, причем давно…

Можно, но не нужно. Скорей всего Рая придумает, как отвертеться. Сделает круглые глаза и заявит: «Разве говорила, что сейчас живу в Вяльцах? Вы меня не так поняли. Вяльцы – мой родной город, но я уже давно обитаю в Москве».

Я купила бутылочку «Аква минерале» и одним глотком опустошила почти половину. Нет, надо нарыть еще что-нибудь, причем быстро. Пока Раиса спокойна, она чувствует себя хозяйкой положения, все идет по ее плану. Через пару дней негодяйка улетит отдыхать…