Полет сокола (В поисках древних кладов) (Другой перевод)

Смит Уилбур

Собравшиеся индуны внимательно, с благоговением наблюдали за приготовлениями к торжеству. Вокруг костров сидело на корточках человек тридцать, включая старейшин и личных советников короля.

Дворик был переполнен. Коническая соломенная крыша королевской хижины возвышалась футов на тридцать, верх ее терялся в темноте. Крыша была сплетена очень искусно — стебли травы складывались в хитроумные узоры. Перед низким входом стояло кресло европейского вида — должно быть, то самое, которое двадцать лет назад подарил королю дедушка Моффат, или Тшеди.

— Байете! Мзиликази, Великий Черный Слон матабеле!

Получив подробные инструкции Ганданга, молодой Баллантайн пересек узкий дворик, перечисляя нараспев хвалебные титулы короля, однако на коленях ползти не стал: он был не подданным Мзиликази, а офицером британской армии и послом ее величества. Он лишь присел на корточки, чтобы его голова не оказалась выше королевской.

Человек в кресле оказался гораздо меньше ростом, чем можно было ожидать от властителя со столь грозной репутацией. Когда глаза привыкли к сумраку, майор разглядел, что ноги и руки короля невелики и изящны, почти как у женщины, а колени, изуродованные подагрой и артритом, чудовищно распухли.

Великий Мзиликази был стар. Никто не знал, сколько ему лет, однако он считался доблестным воином еще на рубеже столетия. Его когда-то крепкие мышцы одрябли, живот свисал на колени, а кожа пестрела растяжками, как у беременной женщины.

Голова короля, слишком большая для узких плеч, казалось, едва держалась на шее, но из складок обвисшей кожи на гостя внимательно смотрели яркие, живые глаза.

— Как поживает мой старый друг Тшеди? — спросил король тонким пронзительным голосом.

В последний раз Зуга видел деда по материнской линии двадцать лет назад и запомнил только длинную белую бороду.

— Очень хорошо, — почтительно отвечал майор. — Тшеди шлет вашему величеству привет и наилучшие пожелания.

Старик в кресле удовлетворенно наклонил большую нескладную голову.

— Можешь преподнести дары, — разрешил он.

Толпа индун взволнованно забормотала, и даже колдун у костра поднял глаза, когда три воина Ганданга, сгибаясь от натуги, внесли огромный бивень и опустили перед королевским креслом.

Явно недовольный, что кто-то посмел привлечь к себе внимание и прервать церемонию ритуального очищения, колдун с двумя помощниками снял с огня дымящийся горшок, поднес к трону и торжественно водрузил между ног короля.

Широкую вышитую накидку из шкуры леопарда растянули над креслом, чтобы удерживать пар, поднимавшийся из горшка. С минуту из импровизированной палатки доносился отчаянный кашель, потом колдун убрал накидку. С короля ручьями стекал пот, он задыхался, красные глаза слезились, однако Мзиликази героически выдержал испытание: кашель изгонял демонов, а слезы и пот очищали тело.

Собравшиеся почтительно умолкли, а колдун удалился готовить следующую порцию варева. Все еще хрипя и кашляя, король запустил руку в сундучок, стоявший возле кресла, и вытащил запечатанный пакет, присланный Зугой.

Мзиликази протянул пакет гостю:

— Скажи эти слова.

Властитель матабеле был неграмотным, но хорошо понимал назначение письменности. Почти двадцать лет он вел переписку с дедом теперешнего посланника, и тот неизменно присылал с письмом одного из сотрудников своей миссии, чтобы тот прочел его королю и записал ответ.

Зуга поднялся на ноги, с важным видом вскрыл пакет и прочитал послание вслух, тут же переводя с английского и слегка приукрашивая текст.

Старейшины племени застыли в почтительном молчании, и даже король взирал на высокую фигуру в чудесном наряде с видимым уважением. Отсветы костра плясали на начищенных медных пуговицах и бляхах парадного мундира, и казалось, что алая ткань объята языками пламени.

Ревнивый колдун сунулся было к королю, держа в руках новый горшок с дымящимся снадобьем, но Мзиликази раздраженно отмахнулся.

Понимая, что интерес короля достиг высшей точки, майор вкрадчиво спросил, указывая на конверт:

— Видит ли король эти печати? Это знак королевской власти — такую печать должен иметь каждый правитель, она показывает его могущество и то, что его слово несокрушимо, как скала.

Он обернулся и сделал знак носильщику. До смерти перепуганный туземец подполз на коленях и, не осмеливаясь поднять глаза на короля, протянул майору жестяную коробочку из-под чая, в которой лежали резная печать из слоновой кости и палочки сургуча.

— Я изготовил такую печать для короля, — торжественно произнес Зуга, — чтобы все знали его власть и могущество.

С любопытством вытянув шею, Мзиликази поманил гостя к себе. Зуга опустился перед ним на колени, расплавил сургуч на свечке, зажженной от костра, и капнул на крышку чайницы. Затем прижал печать и протянул оттиск королю.

— Это слон! — воскликнул Мзиликази с нескрываемым изумлением.

— Да, это Великий Черный Слон матабеле, — подтвердил Зуга.

— Скажи эти слова. — Король коснулся надписи, идущей по краю.

— Мзиликази Нкоси Нкулу.

Король восторженно захлопал в ладоши и передал оттиск печати старшему индуне. Диковинка переходила из рук в руки, все ахали и прищелкивали языками.

— Бакела, — объявил король. — Ты придешь ко мне снова на следующий день после праздника чавала. Нам нужно многое обсудить.

Взмахом руки он отпустил блестящего чужеземца и безропотно отдался в руки настырного колдуна.