Полет Стрижа
Шрифт:
Остальные приуныли, крыть было нечем. Попрощались. К Ленкиному дому они подошли втроем: хозяйка,
Стриж и Иван. Взглянув на двухэтажную хоромину, Стриж вдруг вспомнил одну интересную подробность.
Пока Лена, открыв калитку, загоняла в будку лающую собаку, он потянул Ивана за рукав и шепотом спросил:
— Слушай, это ведь дом Сорокина?
— Он умер лет пять назад. Ленка теперь вдвоем с матерью живет.
— А, ну тогда ладно.
Сорокин был главным инженером самого крупного в городе завода. Стриж запомнил его суровым и неулыбчивым седым мужиком двухметрового роста. Особенно почему-то осталось в памяти, как его привозили на обед: в неизменной белой заводской «волге».
Прошли в дом. Огромная прихожая была столь чиста, что Стрижу с Иваном стало неудобно за свои заляпанные грязью «чоботы».
— Раздевайтесь, раздевайтесь! — ободрила их хозяйка и, небрежно скинув сапоги, не снимая куртки, побежала вверх по лестнице на второй этаж.
— Мам, мам, ты как у меня? Ничего? — ее резкий звенящий голос был слышен даже внизу.
— Мать у нее болеет, — шепотом сообщил Иван. — Она сразу после смерти мужа сдавать начала, а тут еще с
Ленкой эта история.
— Какая история? — тихо спросил Стриж, но Крот не ответил — по лестнице уже спускалась хозяйка. Куртку свою она оставила наверху, теперь на ней оставались черные трикотажные лосины и такой же черный, в обтяжку свитер. У Анатолия невольно перехватило дух — настолько она была хороша в этом наряде.
Длинноногая гибкая Ленка была столь идеально, даже на привередливый взгляд Стрижа, сложена, что у того мелькнула глупая мысль: "У нас на южном пляже за лето с такой фигурой две-три, может быть, встречаются".
Лена спускалась с озабоченным видом, но, увидев изумленные глаза Стрижа, расхохоталась, встала, подбоченясь, на ступеньках и спросила:
— Что, нравится?
Анатолий смутился, рассмеялся и честно кивнул головой. Ленка же, по-балетному встав на цыпочки и изобразив руками взмахи крыльев, медленно прокрутилась вокруг своей оси. Крот откровенно смеялся над
Анатолием, а тому было не до шуток — ему очень не хотелось снимать куртку, слишком явно проступал его чисто мужской восторг.
— Ну, ладно, раздевайтесь, я пока посмотрю, чего бы нам поесть сварганить.
Она прошла на кухню. Стриж с облегчением вздохнул и стянул наконец с себя куртку. Не успел Иван отсмеяться над мужскими беспокойствами друга, как из кухни высунулась голова Ленки.
— Как будем: сначала обед, потом баня, или… ого, я кажется произвела впечатление! Ну, так как, баня или обед?
— В баню надо ходить натощак, — храбро заявил красный от смущения Стриж.
— Ну, тогда зря раздевались, идите во двор, качайте воду.
Она вернулась на кухню. Отсюда хорошо было видно, как, идя по двору, Иван потешается над сконфуженным Стрижом. Ленка усмехнулась, и эта улыбка не покидала ее лицо весь вечер.
4
После парилки долго сидели в прохладном предбаннике, блаженствуя душой и телом. Иван потягивал баночное пиво, а Стриж, не признававший спиртного, какой-то импортный сок. Два часа на полке размягчили их до состояния пластилина. Глядя на друга, Стриж вдруг усмехнулся:
— Ванек, а ты чего это такой живот отрастил? Не стыдно?
Тот лениво покосился на свое солидное брюшко и махнул рукой:
— Да ну его! Конституция у меня такая, я, еще когда занимался, мучился. Как выступать, так у меня килограмма два лишние. Из парилки не вылезал. А уж как бокс бросил, совсем вширь попер.
— А работаешь где?
— Да, охранником в банке. Скучновато, конечно, но платят прилично. Ты сына-то часто видишь? — перевел он разговор на другое.
— Каждый день. Я там секцию веду, он ко мне часто прибегает.
— Ну и как, в тебя?
Стриж кивнул головой, в глазах блеснул огонек радости.
— Звереныш! Характер еще тот.
— То-то я гляжу ты фигуру держишь. — Ванька кивнул головой на атлетический торс друга.
— А мне по-другому нельзя, привычка. Да и по пляжу пройдешься — на душе лучшеет, сразу столько приятных знакомств.
Стриж уже рассказал, что работает спасателем на пляже в своем приморском городе.
— Ну ты там, наверное, развернулся! Тут-то уж что творил, а там — юг, море, курорт!
— Это еще не все. Там у нас есть санаторий для лечения женского бесплодия, это вообще труба! Туда под вечер мужики со всего побережья съезжаются.
— Чего это на больных-то? — удивился Крот.
— Дурак ты, Ванек, им же надо проверить, как лечение подействовало.
Посмеялись. Потом Стриж осторожно спросил.
— А у тебя как с этой, с Ленкой, всерьез?
Иван вытаращил глаза.
— Да ты что! Спаси господь! Ей таких, как я, пяток нужно. Да и сам знаешь, я же заядлый холостяк!
Стриж почему-то обрадовался.
— Я при Ленке больше как телохранитель, — продолжил Иван. — Я ее с детства знаю, еще лет десять назад в футбол гоняли.
Стриж улыбнулся. Ванька как-то не взрослел с годами. Про женитьбу даже слышать не хотел: рыбалка, охота, футбол с пацанами. Глядя на курносое, простоватое лицо друга, Анатолий спросил:
— А тетя Клава?
— Ой, запилила! — Иван огорченно мотнул головой. — Женись да женись!
— Как она, не болеет?
— Ну, на ней пахать и пахать.
Мать Крота обладала незаурядной работоспособностью и энергией. Произведя на свет сына, она быстро дала под зад ленивому и пьющему супругу и одна воспитывала Ивана, умудряясь при этом держать грандиозное подсобное хозяйство: корову, свиней, кур, кроликов, уток. Анатолий ни разу не видел ее праздной или отдыхающей. Она все время носилась и носилась по дому, по двору, готовила, убиралась, стирала, кормила живность и при этом неустанно пилила сына за лень, а позже и за нежелание подарить ей внуков.