Полет Стрижа
Шрифт:
— Ваня, Ванечка, Ваня!..
Стриж с недоумением смотревший на эту картину, вдруг понял, что старуха с трясущейся седой головой —
Ванькина мать. Еще вчера он мельком видел ее в окно: черноволосую, мощную, но подвижную, веселую. Она спешила из магазина, задержалась с соседкой прямо напротив сорокинского дома. Ванька тогда крикнул ей в форточку: "Ма, я здесь!" Та услышала, погрозила пальцем и, засмеявшись над шуткой соседки, направилась к себе.
Как же она изменилась за эти часы! Слепо шагая, она повернулась и направилась к спуску с моста. Игорь прошипел проходившему мимо сержанту: "Ты что, сдурел? Зачем ее сюда привез?!" Тот сделал недоуменное и даже обиженное лицо, пожал плечами,
— Идиот! — высказал свое мнение о подчиненном лейтенант и двинулся к машине. — Поехали в город.
11
Братья с ненавистью смотрели друг на друга. Все, что копилось в душе годы и годы, все, что подспудно тлело долгое время, наконец выплеснулось. Они родились от разных матерей, но не только это разделяло их.
Вражда длилась с детства, впрочем, с какого детства? Когда появился на свет Алибек, Мусе было уже двадцать, и он имел свою семью. Лет десять он не обращал внимания на этого пацана, да и жизнь его тогда проходила в разъездах по всей стране. Ну, а когда малыш подрос, Муса понял, что проглядел звереныша. Они завидовали друг другу. Муса — тому, что младший брат красив, молод, любимец отца и всей родни. Алибек же не мог примириться с тем, что Муса старший, что он умен, почитаем за это другими и именно он преемник отца в его тейпе.
Муса здорово нажился на фальшивых авизо и очень неплохо вложил деньги в недвижимость за пределами
Чечни. Он был знаком с Дудаевым, но когда у того пошла кругом голова от мании величия, понял, что дело зашло слишком далеко. Сумев вовремя убедить отца и других старейшин своего тейпа, что ситуация может перемениться, он накануне войны перебрался в этот тихий городок в Поволжье. Отец, семьи — все осталось там.
Война их пока что не тронула, но все было готово к тому, чтобы в случае необходимости быстро эвакуировать весь клан сюда, подальше от огня сражений.
А волжский городок был еще ценен и тем, что здесь находился перекресток железнодорожных, шоссейных и речных дорог. Небольшой, невидный, он лежал, как паук, на серебристых нитях транспортных магистралей.
Здесь было тихо, совсем неплохо жилось вдалеке от большого, высокомерного, а значит, и дорогого начальства. И здесь можно было проворачивать большие дела.
Очень быстро Муса нащупал и соединил разорванные Стрижом связи наркомафии. Если Мурай, кроме своего города, снабжал наркотиками Урал и Сибирь, то Муса расширил эту географию и открыл еще два маршрута: в Прибалтику и на юг России. Счет грузам у него шел уже не на граммы или килограммы. Дело было отлажено до совершенства. Что стоило бросить в громадный рефрижератор с фруктами, всего на полчаса завернувший в городок, пару невзрачных ящиков, прикрыв их сверху пахучим грузом? Так и разбегался по городам бывшего СССР несущий горе груз. Чтобы обеспечить себе безопасность, Муса скупил на корню всю местную власть. Отсюда ему не грозило ничего. И вдруг — такая полоса невезения. Сначала гибель всего милицейского начальства, а сейчас Алибек и его ЧП!
Как назло, вчера вечером Муса уехал по делам в соседний город, там и ночевал у любовницы. Когда утром вернулся, и человек, поставленный присматривать за младшим братом, рассказал ему, что тот сотворил в его отсутствие, Мусе показалось, что остатки его волос встают дыбом. Не от ужаса, крови он не боялся и повидал ее на своем веку немало. Но подвалы, подвалы его дома, то, что находилось в них! Если сюда сунется милиция, наступит конец всем им.
Муса проклял тот день, когда согласился на уговоры Джохара и ввязался в это дело. Но, вообще-то, выбора у него не было. Тот большой и умный шакал. Он просто дал
— Ты дурак, ты больше чем дурак, ты идиот!
Примерно так звучал диалог братьев в переводе на русский.
— Ты нас всех подставил под удар. Ты что, забыл, что ты уже не в Чечне? Это там ты отрезал головы русским и знал, что тебе за это ничего не будет. Сейчас ты в России! О, какой идиот! Отрезал ты эту голову, спрячь ее и любуйся ею до конца дней. Зачем ее подкидывать во двор паскудной бабе, только потому что она тебя обидела?!
— Я сказал — я сделал, — блеснув глазами, высокомерно ответил Алибек. — Я и другим отрежу, клянусь
Аллахом!
Брат буквально взорвался, закричал, брызгая слюной и потрясая растопыренными пальцами рук:
— Да никому ты ничего больше не отрежешь!!! Через полчаса придут и заберут тебя! А заодно и всех нас!
Вспомни, что у нас в подвале?!
Алибек усмехнулся:
— Вот именно. Пусть только сунутся.
— Идиот! — Муса плюхнулся на диван, закрыл лицо руками и даже застонал от безысходности.
— Пусть докажут, что это сделал я, — продолжил Алибек.
— Да пойми, — снова закричал на него Муса. — Ни один русский не станет отрезать другому голову! Твой поступок сразу указывает на нас. Что делать, что делать?! Машины будут только к вечеру, до этого надо как-то продержаться.
У него вдруг забрезжила идея. Вскочив, он схватился за телефон, потом положил его. "По телефону нельзя, надо лично".
— Сиди дома, никуда не выходи и никого не впускай и не выпускай!
Муса вышел из дома, кликнул Махмуда, своего шофера, двинулся к первой ближайшей к нему машине — «джипу». Открыв дверь, он хотел было уже сесть и вдруг отшатнулся. Пол машины был залит спекшейся кровью.
— Шайтан! — выругался Муса. — Иса! — крикнул он низкорослого, молодого парня, почти мальчишку в черной вязаной шапочке горшком. Долго и подробно что-то объяснял ему, наконец сел в «вольво» и выехал со двора.
Алибек, наблюдавший за всем происходящим из окна, усмехнулся и не торопясь спустился в подвал.
Включив свет, он долго ходил среди больших длинных ящиков, заполнивших все помещение. Наконец перетащил на свободное место один из ящиков. Прикинул что-то, вылез из подвала, но скоро вернулся с топором и, взломав крышку, вытащил густо смазанный солидолом новенький автомат Калашникова.
12
— Много на себя берете, лейтенант, — голос прокурора Малышева был строг, чувствовалась многолетняя выучка в произношении обвинительных речей. — Джиоевы — уважаемые в городе люди. Муса Алиевич немало сделал в благотворительных целях. Вспомните хотя бы подарки для детдомовцев под Новый год.
— Но факты… — начал Семыкин.
— Не факты, а версии, — прервал его прокурор, мельком глянул на сидевшего рядом с Игорем Петренко, — версии. Слишком уж гладко у вас все выходит. А вдруг это подстроено? Кто-то хочет подставить братьев, избавиться от них нашими руками. Вы не думали об этом? Да и свидетели у вас весьма ненадежные. Хотя бы вот этот, — он на секунду водрузил на нос очки, глянул в бумаги, — Стрижов. Он же сидел, причем за двойное убийство. Да и неясна его роль в событиях прошлого года. Мне непонятно, почему на него не возбудили дело.