Полет в никуда
Шрифт:
Публика встретила его прохладно, всем казалось, что он заваливает концерт, и на помощь ему вышел Б.Г. Он начал подпевать, как вы уже успели догадаться Виктору Цою. Б.Г. пел с Цоем «алюминиевые огурцы». Он смотрел на Витю, как наставник, или школьный учитель на ученика. Мне показалось, что Б.Г. только что научил его играть на гитаре, показал пару-тройку аккордов и выпустил на сцену. Гребенщиков спас Цоя от завала. Вообще, у них неплохо получились оставшиеся песни. Они закончили, поклонились и ушли.
Потом был антракт. В зале было очень душно и
Серега пошел искать туалет. Мне стало скучно и захотелось с кем-то поговорить, но я никого не знал. Я подошел к Цою:
– Привет! – бодро сказал я ему.
Он неуверенно протянул мне руку и слегка вопросительно поздоровался:
– Привет.
– Ты сам эти песни пишешь?
– Да, сам.
– Как тебе приходит такое в голову: «алюминиевые огурцы на
брезентовом поле»?
– Я не знаю, я просто сажусь и пишу.
– А Бориса Гребенщикова давно знаешь?
– Порядком.
– Он что. Твой наставник?
– Нет просто приятель, он мне помогает, с ним интересно общаться.
– Да, Боря – это нечто, я был недавно на его концерте, было очень
прикольно.
– Где?
– В «Пышке» они выступали. Слушай, Витя, а у тебя группа есть?
– Да, есть.
– Как она называется?
– «Кино».
– «Кино»? Интересное название. Я учусь в институте киноинженеров. Ты
случайно не оттуда?
– Нет, я на художника учусь.
– Здорово, наверное, рисуешь?
– Да, нет, мне больше песни писать нравится.
К нам подошел Б.Г. Он посмотрел на меня. Улыбнулся и сказал:
– У тебя есть фотоаппарат?
– Да, есть.
– Как тебя зовут?
– Григорий.
– Борис, – он протянул мне руку, мы познакомились.
– Гриша, а ты не мог бы нас с Витькой сфотографировать?
– Конечно, нет проблем.
Они обнялись по-дружески. И я сделал пару снимков.
Перерыв заканчивался, все рассаживались на свои места. Я сидел и думал: «Интересные они люди, пишут сами песни, потом их поют нам и это нравится публике. Цой какой-то угрюмый, даже чем-то недовольный, а Б.Г. весь светиться, от него идет тепло. И не такой уж он клоун, как мне показалось в «Пышке». Да, вот Анечка мне будет завидовать, ведь я же познакомился с Б.Г.»
Вторым номером выступал Майкл. От соседки по месту я узнал, что он солист группы «Зоопарк». Майкл играл на гитаре рок н-роллы. Мне очень понравились его тексты, особенно песня про «город N» – прикольный текст. Мне захотелось послушать его группу «Зоопарк».
Пока пел Майкл, Б.Г. и Цой сидели на диване в двух метрах от меня. Я посмотрел на Гребенщикова, он улыбнулся мне и подмигнул глазом.
Майкл закончил. Вышел на сцену Б.Г. Я уже знал многие его песни, поэтому слушал с большим удовольствием. Были и те песни, которые я не слышал. Последней Б.Г. спел песню «Лети, мой ангел, лети». От этой песни у меня все сжалось внутри – очень клевое чувство было. Он пел ее очень эмоционально, отбивал ритм ногой. Большой чуб то и дело спадал ему на глаза, но это придавало ему еще больше артистизма.
Я первый раз был на таком домашнем концерте, и мне очень понравилось. После концерта я подошел к каждому выступающему, пожал им руки и поблагодарил за выступление.
Я рассказал Анечке про концерт и про то, как я познакомился с Б.Г.. Анечка широко раскрыла глаза, и первое, что она выпалила: «Врешь!»
– Милая Анечка, я еще не научился врать, мне всего шестнадцать лет.
Анечка разнесла эту новость, как сорока-балаболка по всему институту, и
подавала она эту новость, примерно, так: «У нас учится студент, который лично знает Б.Г.». После этого я стал приобретать популярность в институте. Меня начали уважать.
Как-то после лабораторных занятий мы стояли и курили в коридоре института. Ко мне подошел лаборант Серега и с восторгом объявил:
– Вышла новая крутая команда, и называется она «Трубный зов».
– Какой зов? – с недоумением спросил я
– Трубный.
– А мне сначала показалось, что трупный
– Ты зря смеешься, сначала послушай, а потом смеяться будешь. Это
запрещенная, религиозная группа, которая поет религиозные песни в стиле рок. А солиста этой группы Валерия Баринова уже упекли в психушку и колют транквилизаторами.
– Какой ужас! За то, что он спел буги-вуги о Христе, его посчитали
сумасшедшим?
– На, кассету, послушай, потом иронизировать будешь!
Он сунул мне кассету и убежал на занятия. Кто мог тогда знать, что эта группа изменит всю мою жизнь и все мое представление о жизни. Я ничего не слышал подобного, и религия для меня была не больше, чем сказки про Иванушку-дурачка. Но этот ужас, который навела на меня эта команда, был невообразимым. Солист группы из динамиков моего магнитофона кричал: «Покайся, приблизилось время!». Я не мог понять, что я такого сделал, чтобы мне бежать и каяться, и, самое главное, куда бежать. Страх, а не радость поселил у меня в сердце этот альбом. Он заставил меня думать о других вещах, о которых я и не имел ни малейшего представления и никогда не задумывался. Я не помню, понравилась тогда мне эта группа или нет, но в ней было что-то будоражащее душу.