Полигон
Шрифт:
Содрогаясь от предчувствия крупного исторического открытия, я затребовал объяснений у персонала отеля.
Симпатичнейшая пожилая женщина с некоторой будничностью сообщила, что да, в этом доме жил и работал Донателло, кое-что, конечно, поменяли, но многое осталось. Например, межэтажные лестницы с высокими ступенями. Необычный шаг я и сам до этого заметил. Как и непривычную прохладу коридоров при этой дикой жаре и отсутствии кондиционеров.
– Кстати, в вашем номере была его мастерская. Разве вы не заметили четыре огромных окна? Рамы, правда, поменяли, но проёмы остались прежними…
Как
Заметил, конечно, но чтобы вот так скучно валяться на кровати, где раньше стоял мольберт самого… и этот сам творил бессмертное… а я тут со своими жалкими потребностями…
– А здесь он рисовал эскизы, - невинно добавила дама, указав на открытую дверь помещения для приёма breakfast.
Вот что значит не заточенный на культуру взгляд! Несколько дней я тут завтракал и ничего кроме тяжёлых серебряных столовых приборов не заметил. А стоило поднять голову и увидеть тончайшей работы лепной потолок, рисованные картины на стенах и в углу небольшой портрет знаменитого постояльца. Всего-то шесть веков назад вот здесь, где я сейчас поглощаю йогурт, он продумывал свои сюжеты.
Шестьсот лет… основоположник итальянского Ренессанса… и вот такой дуболом, как я, запросто к этому прикасается…
Август 2015
Саканкур
Да-а, это не просто рынок. Чего только здесь нет! Парча, чеканные кубки, старинные ятаганы, кипы тканей, горы свитеров… Туфли висят в связках, как лук. Шашлычники виртуозно нанизывают куски баранины на шампура, через секунду мясо уже источает неимоверный аромат, жир капает в угли, вызывая множество микровзрывов.
Ювелир колдует над пластиной металла, которая на глазах превращается в изящный серебряный браслет. Рядом немыслимые ряды пряностей, куда и привела его Сабина. Базары далёкого польского детства тоже притягивали Боба как магнитом, но такого аромата и разнообразия цветов там, конечно, не было.
Продавец что-то горячо тараторит Сабине, томно наклоняясь к её уху, словно выдаёт все любовные секреты Востока. В его тарабарской скороговорке округлых и протяжных звуков явственно различается единственное твёрдое слово «саканкур». Сабина смеётся, оглянувшись на Боба, и всё-таки покупает у любезного, понимающего толк в женщинах продавца маленький медальон.
– Сказал, обязательно принесёт удачу, – перевела девушка, – только я ещё не решила, кто из нас его будет носить.
Роберту уже надоело следовать за ней, хотя разглядывать сзади её стройную, высокую, сильную фигуру с литыми ягодицами было очень даже приятно. В этой толчее всякое может случиться, поэтому он предусмотрительно и крепко взял её под руку.
– Может, по очереди поносим, – продолжала она свою женскую партию, – а может, и вместе. Шнурок большой купим и соединимся.
Всю неделю с их знакомства ещё в Вашингтоне она подначивала Бориса Гринблата, которого в Штатах звали Робертом Грином, непростого мужика, бывшего копа из отдела по борьбе с мафией, рослого и крепкого армейского разведчика, награждённого за ранение медалью «Пурпурное сердце».
Их отправили на БВ в марте 1947.
Президента порядком бесили пустые обещания англичан по еврейскому вопросу, постоянный бубнёж Форрестола об арабской нефти. Трумен был уверен в недопустимости дальнейшего содержания евреев в концлагерях. Этому нет оправдания. Вернуть назад в их страны невозможно, никто не хочет их принять, да и некуда. Скорее всего, Палестине нет альтернативы.
Но и поддержка Штатами еврейского государства в Палестине, как и утверждал Маршалл, скорее всего, приведёт к необходимости ввязаться там в новую войну. Надо было срочно принимать решение. Нужна была достоверная, неотфильтрованная информация: действительно ли есть «арабское единство», на что способны их вооружённые силы, на что готовы евреи в Палестине.
В обход разведслужб была сформирована группа из двух человек под приемлемым прикрытием.
Роберту представили второго разведчика, который его чрезвычайно удивил. Куратор группы ожидал такой реакции и обстоятельно объяснил выбор. Сабина Адамс - не просто красивая женщина. Она доктор философии, знает шесть языков, обучена, контактна, имеет большой опыт работы в регионе и будет хороша применительно к особой арабской ментальности. Её задачей будет общение с жёнами высокопоставленных деятелей. Они своих женщин не замечают, те – просто деталь интерьера, потому при них говорят очень много лишнего, даже не понимая, что в комнате ещё кто-то есть. Если их женщин разговорить, многое можно узнать.
По дороге из Нью-Йорка до южного итальянского города Бари Сабина отсыпалась, будто только что вернулась с утомительного симпозиума, и в контакты со старшим особо не вступала. Роберт не беспокоил её, успокаивая себя в правильности выбора начальства. В Бари они вынужденно бездельничали пару дней, ожидая чартера на Кипр.
Сабина уже успела рассмотреть своего напарника. Этот здоровый парень, спокойный, уравновешенный, безусловно, опытный и много повидавший, по-видимому, впервые был на задании с партнёром-женщиной. Тем более, с особами вроде такой учёной дамы он вообще, скорее всего, дела никогда не имел и не ждал ничего хорошего от помощницы.
– Этот солдафон точно будет ещё и подозревать меня в несерьёзности, – решила девушка, – ладно, посмотрим…
Было жарко, но весенние листья платана надёжно прятали в тень столики маленького кафе в центре городка, наполненного замечательными памятниками архитектуры XII и XIII веков. Подошла официантка, по независимой манере более похожая на хозяйку заведения.
Боб обратился к ней, собрав все осколки итальянского:
– Добрый день, синьора. Принесите нам, пожалуйста, кофе. Только настоящий. Это возможно?