Полигон
Шрифт:
Первая ракета взорвалась справа от нас метрах в десяти. Тряхнуло основательно. Техасец заполнял собой весь эфир, ругаясь и угрожая нам расправой.
От инфракрасного захвата следующей ракеты мы уходили зигзагами. Я старался, чтобы между нами и УР «воздух – воздух», торопящейся следом, были деревья, или холмы, или заброшенные дома… Да хоть что-нибудь! Это называется «полет на малой высоте за укрытием складок местности». Или проще – «ползать брюхом по грязи».
И вот тут я увидел обломки вертушки впереди, среди деревьев.
Еще недавно это был такой
Но почему он упал? Что случилось?
На груди у меня завибрировал «камень», и стало жарко-жарко, но ведь этого не может быть, «камня» больше нет, его отобрал Резак! Фантомная боль? Точнее – последнее предупреждение? Если так, то вертушка грохнулась, попав в зону поражения сильного прибора. А значит, нам надо…
Туда-то нам и надо.
Не подумайте, я вовсе не решил покончить с жизнью, а заодно и угробить жену.
Я сбавил скорость.
И Техасец, раззадоренный моей неспешностью, купился. Он решил, что у нас на борту проблемы, что мы теперь беззащитная добыча и нас можно расстрелять из ГШ-23 в упор. И при этом еще и ручкой нам помахать на прощание из-под фонаря кабины.
Как же это было похоже на самоуверенного болвана-«американца». Он ведь любит унижать свои жертвы, разговаривая с ними перед тем, как убить. Я знал не понаслышке об этой его вредной привычке, на нее-то и был расчет.
Мы облетели зону поражения прибора стороной, не зацепив ее, а вот Ми-24 Техасца угодил аккурат в самый эпицентр.
Его вертушка будто врезалась в невидимую стену. Она замерла на миг, а потом ее медленно, но неотвратимо потянуло вниз.
Пару секунд силовая установка отчаянно сражалась с воздействием прибора. И сдалась. «Крокодила» швырнуло на обломки, смяло, покорежило.
– Прощай, Техасец, – я оттопырил средний палец. Это моя дань уважения павшему врагу.
Минут десять спустя, покинув пределы Полигона, мы вернулись в страну, которая всем должна. Соседям на востоке – за газ, купленный втридорога. Доброжелателям запада – те миллиарды, что наколядовали предыдущие правители, с удовольствием совавшие кредиты в карманы широких штанин, поближе к загранпаспорту с билетом на самолет в теплые края… Нам бы с женой отщипнуть немного от тех миллиардов! У нас ведь не было денег, чтобы выкупить сына. А еще мы боялись. Боялись узнать, что все напрасно. Что мы вернулись в другое время.
Надо было развеять наши опасения. Но, как назло, этим ранним утром Вавилон точно вымер. Никого вообще на улицах!
Мы пролетели над рядами порбыс-маркетов. То есть, портативных быстровозводимых магазинов. Вы не в курсе, что это такое? У-у, да цивилизация еще не добралась до ваших мест… На месте «застройки» расстилается тканевая основа магазина, на пол укладывается нечто тяжелое, вроде рельсов или стальных двутавров, потом внутрь загоняется компрессор, который закачивает воздух, раздувая палатку до нужных размеров, затем ткань, пропитанная специальным быстро затвердевающим составом, хорошенько снаружи смачивается водичкой – и вуаля! – за какой-то час торговая точка готова.
Возле одного такого маркета я приметил отдыхающего мужчину. Он сидел на лавочке неподалеку от обшарпанного такси.
Есть такой тип людей – отдыхающие. Всегда и везде отдыхающие. Их легко узнать по нездоровому цвету лица, хотя они много времени проводят на свежем городском воздухе, по неопрятной одежде, по запаху давно не мытого тела, по плохим зубам и, конечно, по жажде, которая мучает их в любое время суток, года и просто всегда.
Я опустил вертолет максимально низко, зависнув прямо над отдыхающим.
После чего высунулся из кабины и заорал во всю мощь своих легких:
– ЭЙ, МУЖИК!!! КАКОЙ ДЕНЬ НЕДЕЛИ?!! МЕСЯЦ И ЧИСЛО!! ГОД?!!
Отдыхающий отнесся к моим вопросам более чем сдержанно. Я-то думал, что он покрутит пальцем у виска и решит, что доотдыхался до белой горячки, или пошлет меня подальше, потому что вертолет пыли напустил в глаза. А вот и нет. Он чинно поприветствовал меня кивком-поклоном, при этом затряслись пучки мелких косичек, выпирающих из-под его яркой шапочки. Обветренные губы растянулись в улыбке. Обнажилась нержавейка зубных протезов на обеих челюстях. После чего отдыхающий выдал пространную тираду, сопровождая ее развитой мимикой.
И все бы хорошо, но я не расслышал ни слова! Гул вертушки глушил его речи напрочь.
Я смотрел на отдыхающего и не мог заставить себя поднять машину в воздух и лететь дальше. Потому что не знал, в том ли мы времени, где оставили сына, или вернулись в нормальный мир спустя тысячу лет и даже следа уже не осталось от могилки Патрика… В динамиках внутренней связи что-то шелестело, фонило, кричало. Наконец – вечность спустя – я понял, что это Милена со мной разговаривает.
– Край! Сволочь! Ты что, завис там, что ли?! – орала она.
Я кивнул. Да, завис. На вертолете. Над Вавилоном, который обречен на уничтожение (про полсотни баллонов с «Гремлином» трудно забыть). Или город уже стерли с лица Земли и отстроили заново?.. Да-да, именно что завис. Лучше не скажешь, любимая. Но лучше бы ты ничего и не говорила…
А в динамиках уже звучала отборнейшая брань. Удивительно, как много нехороших слов, отвратительных идиом и просто возмутительных метафор может уместиться в прекрасной светловолосой головке!
– Край, ты что, разучился читать по губам?! Тебе на пенсию пора! Бомжара сказал, что сегодня пятница, тринадцатое. Мы вернулись в те самые сутки, Край. Мы дома. Мы вовремя!
Меня точно молнией ударило. Меня встряхнуло. Меня подняло над креслом и ткнуло башкой в фонарь «крокодила».
Ты же мужчина, Край! Ты – глава семейства, а не овца, марширующая на бойню! У тебя вместо кожи – броня из титана, вместо сердца – пламенный мотор, а в твоих кишках – патроны, так что пусть враги твои боятся зайти в тыл, когда тебя пучит!
В телефонном нашем разговоре Новак сказал, что он организовал благотворительный вечер в детдоме…
– СЛЫШЬ, МУЖИК, А ТЫ, СЛУЧАЕМ, НЕ В КУРСЕ, ГДЕ ТУТ ОСОБЕННЫЙ ДЕТДОМ?! У МЕНЯ ТАМ СЫН! Я ЗА НИМ!!!