Полисексуал
Шрифт:
же проходит, свистни ей хозяин, а у меня – свисти, не свисти – хвост так оттопыренным и остаётся, причём надолго. В таком со-стоянии хвостика его хозяину в классе, например, только сидеть и остаётся – встанешь по вызову учителя к доске и опозоришься. И товарищам и учителю тут же станет ясно, о чём ты думал, сидя за партой. Попав, однажды, в такой переплёт, я не смог приду-мать ничего лучшего, как положить голову на парту и пробормо-тать, краснея: «Я не могу встать, у меня голова болит!». Чем вы-звал озорной смех всего класса.
Но никакого успокоения моей мучительной истоме, томлению души и напряжению в хвостике я не находил. Люди добрые пока не научили,
К тому времени отец мой уже был на свободе и даже как-то наведался к нам с мамой в гости. Мама, как и подобает истин-ной княжне, встретила его пренебрежительной улыбкой, то и дело поддевая намёками на его «нетрадиционку». Даже сказала как-то, что удивительно, как такой талантливый танцор мог зани-маться такими постыдными делами. На что отец с иронической улыбкой напомнил ей про Чайковского, который тоже, говорят, был неплохим музыкантом, а тем не менее… Но мама, к её стыду, ничего не знала о сексуальных наклонностях великого компози-тора. Тогда отец со свойственным ему сарказмом рассказал сво-ей «бывшей» известный анекдот про армянское радио, которому задали вопрос: «за что мы любим Чайковского?». И радио с воз-мущением ответило: «Мы любим Чайковского не только за это!».
Мама опять не «врубилась» и простодушно спросила: «А за что же ещё эти армяне любят Чайковского?». Мама как истинная грузинская аристократка терпеть не могла армян. «Да за то, что он был таким хорошим музыкантом, вот ещё за это они и любят
14
его!» – давясь от смеха отвечал отец. Я в свои десять лет и то смут-но догадывался о чём идёт речь. Чтение «Мужчины и женщины»
аналогичной литературы дало мне хоть какие-то знания о сек-суальных отклонениях великого. Мама же подобную литературу с пренебрежением отвергала.
Отец после тюрьмы жил в доме своих родителей, оставив мне с мамой хорошую квартиру в центре города, которую дало ему Министерство культуры. Я, вопреки советам мамы, стал навещать отца, а также старую больную бабушку, жившую там же. Жили они в старом Тбилиси в своеобразном доме старой тбилисской по-стройки – с длинными верандами и чёрными лестницами, вну-тренним двором с обязательным водопроводным краном посре-ди двора.
Отец по секрету от моей мамы устроил меня в хореографиче-ское училище, в котором, кстати, он и стал работать, выйдя из за-ключения. Но не танцовщиком или балетмейстером, а на какой-то хозяйственной должности. Мне очень хотелось научиться хоро-шо танцевать и быть таким же сильным и спортивным, как отец. Вот я и начал посещать училище после школьных занятий три раза в неделю. Маме говорил, что хожу на секцию гимнастики, иначе она не позволила бы мне посещать училище – она всех там считала «педерастами». Слово это она произносила с презрени-ем, считая таких людей, по-видимому, недостойными, второсорт-ными, гадкими и т.д. Великого Чабукиани она, до осуждения отца, считала гением и чуть ли ни святым. Потом, когда поползли слу-хи о его «нетрадиционности», а тем более, когда посадили отца,
ей
ещё один вывод, который я сделал уже совсем недавно, в зрелом возрасте. Нетрадиционная сексуальность, считавшаяся у нас в стране половой распущенностью, развратом, предстала
15
для меня этаким атрибутом ценности человека, его значительно-сти в обществе, таланта что ли. Очень и очень многие известные деятели политики, культуры и искусства – нетрадиционной сек-суальной ориентации. При этом и их человеческие качества пре-восходны – эти люди талантливы, добры, щедры, сострадательны. Обычно они хорошие, преданные друзья, люди с тонкой душой. Не буду перечислять их имена – бумаги не хватит, назову лишь великих: композитора Чайковского, актёра Жана Маре, писателя Оскара Уайльда, кинорежиссёров Эйзенштейна и Александрова, тех же Чабукиани и Нуриева. Певца Элтона Джона и многих дру-гих современных «нетрадиционников» из числа певцов и музы-кантов все и так хорошо знают, не буду их и перечислять.
Но знали ли вы, что грозный шеф американского ЦРУ Эдгар Гувер был «женой» своего же секретаря? Но с прямой работой своей справлялся неплохо, на страх врагам! А из древних вели-ких людей – пожалуйста, список привожу из авторитетной книги «Мужчина и женщина». Это – почти все Римские цезари (Гай Юлий Цезарь, например, жил с вифинским царём Никомедом). Кроме того, – Сократа, Платона, Александра Македонского, императора Августа Октавиана тоже считают «нерадиционниками». Далее, французы королевских кровей: Генрих Третий, принц Конде, Фи-липп Орлеанский. Шведский король Карл Двенадцатый, карди-нал Мазарини и ещё с десяток – другой крупных политических деятелей их эпохи. Даже Шекспира, Микельанджело, Рафаэля, детского сказочника Андерсена и великого Гёте, тоже причисля-ют к «нетрадиционникам».
Я полагаю, что после такого списка каждый захотел бы стать «нетрадиционником», да одного желания тут мало! Нужна особая душевная тонкость, чувствительность и восприимчивость. Ко-нечно же, к «нетрадиционникам» формально можно причислить
грубых безмозглых обезьяно-людей, маргиналов, которым всё равно, простите, с кем сношаться – с женщиной, мужчиной, ко-зой, ишаком, замочной скважиной, с собственной ладонью и т.д.
т.п. Вот таким-то и представлял себе «нетрадиционников», на-пример, «советский народ», как и церковные деятели средневе-ковья. Чем культурнее и развитее страна, чем толерантнее отно-
16
шение к «нетрадиционникам», тем больше они приносят пользу людям своим незаурядным талантом.
Но к этим выводам, я, как это уже упоминалось, пришёл уже взрослым человеком. А в двенадцать лет, когда мама надумала отправить меня, шестиклассника, на летний отдых в пионерла-герь, я всего лишь успел понять, что те которых мама презритель-но обзывала «педерастами», не такие уж и плохие люди. Они при-ветливы, улыбчивы, добры, с ними интересно и весело. А самый весёлый, добрый и интересный из них – это мой отец Станислав.