Политическая наука №4 / 2014. Массовый фактор в современной политике
Шрифт:
Однако для формирования института представительства принципиально важно, каково содержание самой процедуры выборов: делегирование властных полномочий подотчетным обществу демократическим представителям в рамках конкурентной политической системы или же голосование за представляющие власть политические партии. Во втором случае выборы фактически превращаются в плебисцит и предназначены лишь для легитимации власти 15 .
В данной связи показательны оценки респондентами политических партий, через которые, собственно, и реализуется представительство в демократической политической системе.
15
Исследовавший
Так, лишь 31% ответивших считают, что в России есть политические партии, представляющие их интересы, тогда как 43% полагают, что таких партий нет. Между тем, по данным нашего обследования, в выборах в Государственную думу «всегда» или «иногда» участвуют около 80% респондентов. Следовательно, большая часть участвующих в выборах голосуют в условиях отсутствия каналов представительства их интересов и, таким образом, лишь легитимируют существующую систему власти. Значительное число (более 26%) затруднившихся в ответе на вопрос о партиях позволяет предположить, что они также не видят в партиях выразителей своих интересов.
Респонденты, всегда участвующие в выборах, вдвое чаще, чем респонденты, «голосующие иногда» или никогда не голосующие, полагают, что в России есть политические партии, которые действуют в интересах таких людей, как они. То есть активные избиратели в большей степени ощущают, что их интересы представлены существующими партиями (см. табл. 1).
Таблица 1
В целом же отношение к партиям, как и к другим политическим институтам, характеризуется низким уровнем доверия, который фиксируется всеми проводившимися нами обследованиями последних 15 лет (см. табл. 2).
Таблица 2
Доверие к политическим институтам Средний балл (1 – совсем не доверяю; 10 – полностью доверяю)
Уровень удовлетворенности «работой» демократии в России – 4,8 (по 10-балльной шкале, где 1 – «совершенно не удовлетворен», а 10 – «полностью удовлетворен») оказывается ниже, чем весьма умеренная оценка степени демократичности нашей страны – 5,3 (по такой же шкале, где 1 – «совсем недемократическая», а 10 – «полностью демократическая»).
С целью более дифференцированного анализа отношения российских граждан к представительству и демократии в целом мы выделили несколько типологических групп респондентов на базе их представлений о демократическом правлении.
Наибольшее число респондентов (39%) высказались за представительную версию демократии («народ осуществляет власть через своих избранников в органах власти»). Версии прямой демократии («граждане принимают политические решения сами, без посредников»), элитистской демократии («властные функции осуществляют профессионалы, имеющие знания и опыт») и плебисцитарной демократии («осуществление власти лидером, избранным большинством народа») поддержали, соответственно, 12, 18 и 18% респондентов.
Внутри групп респондентов, по-разному трактующих содержание демократического правления, соотношение сторонников развития демократии и сторонников сильного лидера значительно отличается. У «представительных демократов» оно почти равное и близко к среднему по выборке (39%), тогда как у «элитистов» и «плебисцитариев» число приверженцев сильного лидера более чем вдвое превышает количество сторонников развития демократии. Между тем у
Таблица 3
Характерно, что количество сторонников единства (versus конкуренция) среди приверженцев плебисцитарной и элитистской версий демократии намного превышает среднее значение по выборке (соответственно, 70 и 66%). Эти группы людей готовы напрямую, без политических посредников, делегировать полномочия президенту и правительству ради «единения» общества. Конкуренция для них незначима: среди «плебисцитариев» ее поддерживают лишь 13%! Что касается сторонников представительной демократии, то среди них ориентирующихся на единство меньше, чем в среднем по выборке, а сторонников конкуренции, напротив, больше (52 и 33%). Наконец, у «прямых демократов» сильнее выражена ориентация на конкуренцию и очевидно меньше – на единство (37 и 39%) (см. табл. 4).
Таблица 4
Именно группы прямой и представительной демократии – при очевидном различии исходных установок – остаются в поле демократического представительства, в отличие от групп элитарной и плебисцитарной интерпретаций демократического порядка.
Любопытно, что именно среди «плебисцитариев» (а не «представительных демократов») оказалось больше всего предпочитающих партию как форму политического объединения (37% против 30% по выборке в целом) по сравнению с другими формами – политическим движением и неформальной группой политических активистов (см. табл. 5).
Таблица 5
По-видимому, респонденты, готовые делегировать власть сильному лидеру, имеют в виду партию как институт, создаваемый сверху и реализующий политику лидера (такова модель «партии власти»; в данный момент это – «Единая Россия»), а не как выразителя интересов определенных социальных групп, реализующий функцию согласования интересов в пространстве политики. Вместе с тем лишь 8% «плебисцитариев» доверяют такой форме политического объединения, как политическое движение, и всего 4% – неформальным группам активистов. По-видимому, это обусловлено неприятием респондентами тех форм политических объединений, которые возникают, как правило, «снизу», спонтанно (политические движения 16 и неформальные группы), и являются, по признанию современных теоретиков демократии, наиболее гибким и современным способом представительства интересов, вовлечения в политику граждан, ранее исключенных из этой сферы.
16
Хотя следует оговориться, что политические движения в нашей стране зачастую создаются сверху и служат не средством представительства интересов, а способом мобилизации с целью легитимации существующего режима.
Сторонники «прямой демократии», напротив, отдают предпочтение именно таким формам политического объединения. Можно предположить, что данная группа респондентов, полагая, что существующие политические партии не отстаивают в должной мере интересы граждан, видит в движениях и неформальных группах активистов новые, неинституциональные формы представительства интересов. Данное предположение подтверждается также анализом ответов на вопросы о формах демократического правления и партиях (см. табл. 6).