Политика. История территориальных захватов XV-XX века
Шрифт:
Приобретение Гваделупы, Санта-Лючии, Мартиники, Сент-Кристофера, Мари-Галанты и т. д. ставило в виде первоочередной задачи вопрос, с которым до сих пор французскому торговому капиталу так остро не приходилось сталкиваться, — вопрос о принудительном труде, о том «внеэкономическом принуждении», без которого европейские поселенцы в колониях не хотели и при основных своих установках на быстрое и легкое обогащение не могли обойтись.
В это же время французы основались и на западной половине большого острова Сан-Доминго.
В 1654 г. испанские власти решили покончить с разбойничьим гнездом на небольшом острове Черепахи, где образовалась описанная уже ранее община (буканьеров, или флибустьеров); очень видную роль в этой общине играли именно французы. Часть этих пиратов спаслась на соседнем большом острове Сан-Доминго (Гаити), где и укрылась.
Когда французы спустя несколько лет собрались вернуться на остров Черепахи, оказалось, что там уже хозяйничают английские пираты, восстановившие разрушенную было испанцами пиратскую державу. Но английский пират, возглавлявший ее, вскоре исчез с острова Черепахи, и французские пираты снова завладели островом. Они, таким образом, получили в обладание и остров Черепахи, и ту часть Сан-Доминго, где несколько лет укрывались после своего поражения 1654 г.
Испанцы долго не признавали прав французов на занятую ими западную часть острова, но население этой французской колонии все росло и росло.
Вторая половина XVII в. прошла в постоянных стычках между французским и испанским населением этого большого острова, который географы продолжают называть то Гаити, то Эспаньолой, то, чаще всего, Сан-Доминго.
Эти войны отличались необычайной даже для XVII в. лютостью: при очередном разгроме французских или испанских поселений иногда убивали почти всех взрослых мужчин взятого города и уводили женщин. Флибустьеры с соседнего острова Черепахи помогали французам, и если испанцу приходилось попасть в их руки, то его ждала квалифицированная, мучительнейшая смертная казнь, пираты мстили испанцам за аналогичные поступки с их стороны.
По Рисвикскому миру 1697 г., закончившему войну Франции с Англией, Голландией и Испанией, западная часть Сан-Доминго окончательно была признана французским владением.
Островки Сен-Мартен, Санта-Крус, Сен-Бартельми были заняты французами во второй половине XVII в. и неоднократно с тех пор переходили из рук в руки во время войн Франции с Голландией и Испанией.
Главное торговое значение из всех Антильских владений Франции, или, как тогда чаще выражались, из всей французской Вест-Индии, удержалось за Мартиникой, Гваделупой и французской (западной) частью острова Сан-Доминго.
Так же как в свое время испанцы, французские плантаторы делали сначала попытки поработить местных жителей захваченных ими Малых Антильских островов. И так же как испанцам, им это ни в малейшей степени не удалось.
Карибы, населявшие Малые Антильские острова, оказали французам яростное сопротивление. Мы не знаем и уже никогда не узнаем всех размеров этих карибских восстаний в 30-х, 40-х, 50-х и 60-х годах XVII столетия. Купцы, пираты, плантаторы, нарвавшиеся на вооруженное сопротивление, мало и неохотно об этом говорили, не пускались в подробности, и до сих пор не выявлена сколько-нибудь толковая (не говоря уже подробная) документация об этом движении. Отмечается только одна черта: ожесточение и упорство карибов объясняется тем, что французы пришли уже тогда, когда Большие Антильские острова давно были захвачены испанцами, а соседние с французскими Малые Антильские острова как раз в это время расхватывались англичанами и голландцами, а отчасти и другими европейцами (впоследствии исчезнувшими оттуда, преимущественно пиратами датского, норвежского, шведского, немецко-ганзейского происхождения). Таким образом, от французов карибы не могли уже спастись таким способом, каким их деды спасались в свое время от испанцев — переселением на пока еще не занятые (тогда) европейцами соседние острова. Теперь все или почти все было занято «белыми тиграми», спасаться от них бегством с острова нельзя было, прятаться на этих маленьких островах тоже было невозможно, слишком легко было европейцам со специально приученными к этой охоте собаками исходить их вдоль и поперек. Оставалось сдаваться и идти на плантационную работу, которую долго их организм не выдерживал, или сопротивляться с мужеством полного отчаяния. Карибы это и делали, пока постепенно не вымерли на некоторых островах почти полностью. Но с последней четверти XVII в. французы уже не имели прежних побуждений особенно рьяно за ними охотиться по болотам и чащам захваченных островов. Окончательно наладилась работорговля, на Антильские острова партия за партией стали прибывать крепкие, мускулистые, выносливые рабы из Западной Африки.
Испанское короли уже с начала XVI в., начиная с Карла V, продавали за деньги определенным лицам, или определенным торговым компаниям, или даже определенным нациям монопольное право ввозить африканцев в американские владения Испании. Такие договоры составлялись так, что работорговцы обязывались в определенный срок доставить в испанские владения не меньше определенного в договоре числа рабов, но зато уже никто, кроме них, не имел права в означенный срок заниматься работорговлей в испанских владениях. Карл V и его преемники (кроме Филиппа II) в годы восстания Нидерландов охотно заключали такие договоры с фламандцами, т. е. с купцами и судовладельцами южной (бельгийско-фландрской) части Нидерландов, и этот откуп, бывший буквально золотым дном для фламандского купечества, отчасти объясняет, почему Южные Нидерланды изменили делу восстания и так быстро примирились с новым укреплением у них испанского владычества.
Торговля живым товаром и желание сохранить за собою эти обильные и выгоднейшие поставки сыграли в данном случае едва ли не большую роль, чем пресловутое «единство католической веры» между бельгийцами и испанцами. Любопытно отметить, что едва лишь Людовику XIV удалось посадить на испанский трон своего внука Филиппа, как тотчас же французская Африканская торговая компания выпросила себе у нового короля эту монопольную поставку рабов в испанские владения. Но уже в 1713 г. при окончании войны за испанское наследство эту привилегию испанский король Филипп принужден был дать английской Компании южных морей (South Sea Company) на целых 30 лет. Ничего тут поделать было нельзя: англичане считали себя победителями и, дозволяя все-таки внуку Людовика XIV остаться на испанском. престоле, они требовали компенсаций.
Очерк восьмой
Работорговля и плантации на Антильских островах. Первые сношения французов с Центральной и Северной Африкой. Войны Людовика XIV. Французы в Индии и на путях в Индию
Даже в середине XIX столетия французские ученые категорически утверждали, что французские владения как в Центральной Африке (в Сенегале), так и в Индии представляют собою «просто торговые склады» и конторы, предназначенные для торгового посредничества с аборигенами. Действительно, в этих колониях рабство либо вовсе не существовало, либо существовало в очень ограниченных размерах. Зато в «земледельческих колониях», где были заведены плантации, рабский труд становился базисом всей экономической деятельности края. Роскошнейшая природа Антильских островов, так безмерно обогащавшая плантаторов, побуждала их не жалеть никаких усилий для приобретения рабов, без которых они не в состоянии были обойтись. Даже после отмены рабства, происшедшей менее столетия назад, плантаторам трудно было примириться с необходимостью платить деньги своим бывшим рабам, вместе того чтобы пользоваться их трудом даром и засекать их до полусмерти в случае нерадивости.
Есть места на Антильских островах, где, например, с одного гектара земли собирают в год 84 тыс. кг тростникового сахара. Но чтобы добыть это богатство, нужен напряженный труд, которым плантаторы не желали обременять себя, а индейцы его не выдерживали. Только привыкшие к тропической жаре, физически выносливые африканцы были пригодны, с точки зрения плантаторов, к выполнению этой задачи.
Так появилась и быстро развивалась особая отрасль хозяйственной деятельности европейской буржуазии — работорговля.
До какой степени великие открытия в Азии и Америке поглотили внимание торгового мира и до какой степени Африка (точнее, западное побережье ее, Гвинея) интересовала в XVI, XVII вв. и почти до самого XVIII столетия европейских капиталистов и колониальных деятелей исключительно как место закупки рабов, явствует из того любопытного факта, что вплоть до XIX в. никто и не подумал финансировать разведочные экспедиции в глубь Африканского материка. Находились деньги для повторных попыток найти фантастический северный путь в Индию то вокруг Азии, то вокруг Гренландии и Северной Америки, но Африка мало кого занимала. О ней вспомнили по-настоящему в XIX столетии, когда европейский капитал, овладев Азией, Америкой и Австралией и поделив более привлекательные места, устремился по линии наименьшего сопротивления туда, где еще можно было кое-что урвать, не рискуя вызвать военное столкновение с той или иной опередившей и предупредившей других державой.