Полковник Гуров. Компиляция (сборник)
Шрифт:
– Видал, Горбунов с каким-то важняком укатил? Неужели из-за тетки, которую в лесу нашли?
– Я же тебе говорил, что это маньяк объявился. Не зря вон с управления прикатил опер. Точно тебе говорю, сейчас начнется.
– Да какой маньяк, она же просто в бурьян ядовитый забрела сама. Горбунов уже поди и отказную написал.
– Написать написал, а сейчас перепишет. Или вообще себе дело заберут в управление.
Пока рядовые обсуждали случайную смерть, которая вдруг превратилась в преступление и даже действия маньяка, районный оперуполномоченный в машине рассказывал Гурову о результатах своего расследования:
– Ну, нам передали ее с района, состава преступления вроде как нет. Нашел работник с местной фермы, шел утром к шоссе, чтобы
Гуров молчал в ответ, он прекрасно понимал, что сейчас его коллега юлит, рассказывает о своих планах, а на самом деле только и ждет заключения эксперта, чтобы написать отказ в возбуждении дела. Причина смерти – отравление фурокомарином, который содержится в соке борщевика. Что тут расследовать – случайная смерть неопытной городской жительницы в условиях дикой природы.
– Угу. – Лев вдруг повернулся к оперу. – Автобусы ночью не ходят, как она туда добралась, погибшая?
– Ну, днем, наверное, доехала. На такси, на электричке или на автобусе. – Горбунов с серьезным видом достал блокнот и принялся строчить туда. – Вас понял, товарищ полковник, опросить и найти, на каком транспорте погибшая прибыла в лесополосу рядом с крестьянским хозяйством Зарвирово.
– Не надо, она не на автобусе приехала, – вздохнул Гуров.
Он понимал, что надо через Орлова забирать это дело себе. Свидетельница, которая, возможно, все-таки составила опись скульптур Лидии, погибла. Внезапно, нелепо и очень подозрительно. Очень много несостыковок в обстоятельствах ее смерти. Это может означать одно: что кто-то из банды остался на свободе и сейчас поспешно заметает следы, имитируя случайную гибель женщины. Он и сам не заметил, как начал перечислять свои выводы районному оперу:
– Вчера я видел ее вечером, довез до дома, уже на следующий день ее нашли мертвой. Значит, в лесу она оказалась ночью, период от девяти вечера до… во сколько ее обнаружил свидетель?
Горбунов покопался в листах протокола:
– В двенадцать дня он шел к дороге через лес.
– Несколько часов на то, чтобы добраться к месту гибели, вымазаться в соке и получить смертельные ожоги.
– Да это недолго. – Опер ткнул в высокие зонтики, что торчали островками между деревьев вдоль пустого шоссе. – За двадцать минут волдырями идешь, я и сам на даче обжигался. Теща попросила сорняки вырвать, а я, дурак, голыми руками полез. Выл потом от боли, в больничку даже ехать пришлось. А у мертвой там, – мужчина скривился, – живого места на теле не было, как в фильме ужаса, все в кровавых пузырях.
– Как она добралась до леса?
Лев никак не мог найти ответ на этот вопрос. Исаева, инфантильная и изнеженная городская жительница, не могла по своему желанию отправиться на ночную прогулку в лес. Значит, попала она туда против своей воли, только определить теперь эксперту это не под силу. Все синяки, следы, кровоподтеки скрыли язвы от ядовитого сока. И этой ночью вся банда, что занималась продажей скульптур, включая главаря, была на заброшенном заводе. Потом бандиты переместились в СИЗО или в больницу. Неужели есть еще член преступной схемы, который убирает свидетелей, уничтожает улики? Ему невольно вспомнились слова, которые шептал в ужасе Горюцкий о том, что Лидия жива и всего лишь инсценировала свою смерть. Если принять бред перепуганного до смерти мошенника за реальность, то это многое бы объяснило. И призрака Журиной, которого видели свидетели в кабинете Олега Митрофановича, и странную смерть Исаевой. Вполне в духе Лидии устроить мистификацию и заливаться смехом над удивленными лицами. Она обожала загадки и тайны, даже подарки на праздники прятала в невероятных местах. И получить их можно было, лишь распутав длинную цепочку из записок и намеков, вплетенных в интерьер квартиры. На вечерних сборищах, когда возмущенная раскрасневшаяся Людочка пересказывала сплетни и слухи, которые ходили о яркой женщине среди соседей или в институте Журина, Лидия только улыбалась в ответ:
– Значит, есть чему завидовать, Люда. Равнодушие – хуже, чем сплетни.
Иной раз она и сама с удовольствием и смехом рассказывала, как после пары выставок, которые она посещала со Львом, художественная тусовка бурлила невероятной новостью: у Журиной молодой любовник, тайный миллионер, который увешал ее драгоценностями.
– Товарищ полковник, здесь поворот не проскочите. Там можно автомобиль бросить и по тропинке вперед минут пять-семь, – голос случайного опера-напарника вернул его из воспоминаний в реальность.
Автомобиль замедлился на пустом шоссе, нырнул по колее за деревья и остановился, почти неприметный с дороги из-за высоких кустов. Они прошли по тропинке прямо – уже издалека было видно ленту, которой полиция обтянула полянку из борщевика, где утром лежал труп Исаевой. От волнения оперуполномоченный болтал все больше:
– Вот там, в кустах, сразу увидите, где примято. Там она и лежала. Только внутрь не лезьте, спецзащиту надо. У нас и криминалист фото делал в комбинезоне, и санитары приехали в плащах с масками. Вот он, огромный, как вымахал, почти с человека ростом. Расплодилась гадость всякая, уже люди мрут.
Гуров почти не слышал его, он оглядывался вокруг, высматривая следы спутника Исаевой. Он был теперь уверен, что Стрекоза попала сюда не добровольно. Насильно или обманом кто-то привел сюда женщину и загнал в заросли ядовитого растения. Избавились от женщины как от свидетельницы работы банды или за ее старые прегрешения, когда она избавлялась от своих мужей, сейчас говорить рано. Он точно знал из своего опыта опера, что путь к преступнику надо начинать с осмотра места преступления. Улики, вещдоки, крошечные детали выводят к тому, кто их оставил. Сыщик осторожно обмотал манжетами рубашки руки, накинул легкую ветровку на голову и шагнул в заросли. Его спутник застыл на тропинке, не желая рисковать и приближаться к растению-убийце. Лев осмотрел примятую траву, прикинул примерно размер пятна. Получается, что Исаева не пыталась встать и даже не каталась от боли по жухлой траве, когда получила ожоги, просто лежала и умирала в муках несколько часов. Никаких обрывков ткани, признаков борьбы, кровавых пятен. Как будто женщина пришла сюда, надломила стволы кустов, измазалась токсичной жидкостью и спокойно дождалась своей смерти. Он уже начал выбираться из зарослей, когда зацепил локтем одну из веток, мощный ствол затронул весь ряд, и сломанный стебель с размаху воткнулся ему в глаз толстым обломком.
– Берегись! – вскрикнул Горбунов.
Гуров дернулся в сторону инстинктивно и тут же припечатался щекой о другой обломок зеленого зонтика. Он накинул куртку целиком на лицо и вслепую вылетел из зарослей.
– Водой, водой промыть надо! – метался на тропинке оперуполномоченный. – Давайте ключи от машины, есть там вода?
– Нету, – прошипел Лев, он не готовился к такому развитию событий.
Что за незадача, только недавно стихло жжение после попадания перцовой струи, и вот новая травма. Но он с удивлением прислушался к собственным ощущениям и понял, что не чувствует ни жжения, ни боли. Гуров скинул куртку, схватил протянутый грязный платок и принялся оттирать липкий сок. Прислушивался к себе и понимал, что никаких болей на коже нет. Ни покраснений, ни пятен или волдырей. После платка и вовсе почти ничего не осталось на лице. Сыщик снял куртку и кивнул в сторону шоссе: