Полководец
Шрифт:
"Я был помощником Сергиевского военного комиссара по военной подготовке и проходил лагерные сборы в Нижегородских военных лагерях. Иван Степанович Конев, командуя тогда полком, не раз выступал перед нами и своей вдохновенной, умелой речью, насыщенной любовью к Родине, буквально покорял всех, кто его слушал. Уже тогда, в те давние годы, он, безусловно, выглядел среди командиров как незаурядная военная фигура. Я тогда думал: вот человек, который способен повести войска за собой. И вышло, что думал я тогда правильно. Это хорошо, что вы, Борис Николаевич, решили написать книгу о таком замечательном человеке".
Три письма... Из разных концов страны пришли они. Они разные, эти письма. Но все они вместе, как мне кажется, неплохо рисуют Конева как командира
В последние годы своей жизни маршал опубликовал две интересные книги, посвященные минувшей войне: "Сорок пятый" и "Записки командующего фронтом". В той и другой он подчеркивает, как много ему дало командование полком. В одной из них, обобщая свои суждения, он говорит: "...командир полка - основная фигура в армии и в мирное и в военное время, основной организатор боя... В его руках собрано буквально все, что относится непосредственно к бою и военному быту, к обучению и воспитанию людей, к поддержанию дисциплины".
В служебной характеристике, данной И. С. Коневу как командиру полка, написано: "Инициативный, энергичный и решительный командир. Требователен и настойчив. Пользуется деловым авторитетом у подчиненных".
Эту старую характеристику, данную ему на заре его полководческой деятельности, И. С. Конев оправдывал всю жизнь. И на посту командующего гигантскими фронтами он был инициативен, энергичен, решителен, требователен и настойчив.
ДВОЕ СУТОК
Год 1931-й. Конев служит в дивизии, в которой когда-то был комиссаром. Теперь он командир и комиссар. В одном лице. Дела идут неплохо. Люди знают его еще по прежней службе, уважают. Но постоянная неудовлетворенность достигнутым, стремление к учебе, к повышению воинской квалификации и теоретического уровня - неотъемлемая черта его характера. Он подает рапорт с просьбой разрешить ему продолжить теоретическую подготовку. Именно его успехи на посту комдива и подогревают в нем эту тягу к совершенствованию военных знаний.
И вот он уже на особом факультете Академии имени Фрунзе. Теперь он штурмует высоты военных дисциплин. Штурмует прилежно и успешно. Настолько успешно, что по окончании учебы ему предлагают остаться на кафедре для научной работы. Но нет. Ученая карьера - это не по нему. Хочется поскорее применить знания на практике, проверить себя. Учитывая настойчивость просьб, его направляют в Белоруссию командовать дивизией.
В те дни военные тучи начинают бродить по небу Дальнего Востока. Японские милитаристы ведут войну в Китае, сосредоточивают в оккупированной ими Маньчжурии на границах Советского Союза огромную армию. Они совершают одну военную провокацию за другой, прощупывая наши силы. Там и тут вспыхивают стычки, порой перерастающие в крупные бои. Японские газеты уже не скрывают устремлений своих генералов.
Старые, знакомые Коневу еще со времен гражданской войны повадки. С тех ставших уже далекими дней, когда он комиссарствовал в штабе Народно-революционной армии, выбивавшей японских захватчиков с наших дальневосточных земель. Но самураям не дают покоя богатства советского Дальнего Востока, Сибири, Урала. Мерещатся им наяву. Выходом для прорыва на Сибирь, в наше Забайкалье, они намечают слабо защищенные просторы Монгольской Народной Республики.
И вот комдив Конев в один из осенних дней 1937 года снова в кабинете Ворошилова, теперь уже наркома обороны. У Климента Ефремовича хорошая память. Комдива он встречает дружески, как старого знакомого.
– Ну что же, правильно мы вас тогда на командную послали. Идет, идет у вас дело, - говорит он, будто между той давней беседой и этой встречей не пролегли годы.
На столе у наркома карта Монголии. Тот самый ее отрезок, где эта республика граничит с нашим Забайкальем.
– Вам знакома эта карта?
– Так точно, товарищ нарком. Знакома. Когда служил на Дальнем Востоке, и сюда приходилось оглядываться.
– Хорошо, что знакома. Пригодится это вам. Так вот, вы, конечно, знаете, что на границе Монголии японские генералы сосредоточили крупные силы. Разведка докладывает, они продолжают спешно передвигать их. Замысел ясен: разбив китайские военные силы, вот тут и тут, - нарком показывает карандашом направления, - ворваться в Монголию, быстро захватить ее. А через нее двинуться к нашим границам. Понимаете?
– Так точно, товарищ нарком...
– Ну еще бы, в Приморье вы свой человек... Так вот, монгольское правительство просило нас срочно послать им опытного военного специалиста. Вы уже встречались с японцами в Забайкалье и на Дальнем Востоке. Имеете опыт. Ну и еще, помните, я вам говорил когда-то, вы командир с комиссарской душой, хороший политработник... Очень тонкая, очень сложная, очень деликатная будет эта миссия, товарищ комдив.
– И, следуя привычке своей в острый момент разговора смотреть в глаза собеседнику, Ворошилов продолжает: - Так вот, хотим еще раз перевести стрелку вашей судьбы на новый путь. Большой Хурал Монгольской Народной Республики обратился к Советскому правительству с просьбой прислать войска Красной Армии. Есть мнение направить вас командующим особой группой войск в Монголию. Что вы на это скажете, товарищ Конев?
– Я согласен, - ответил Иван Степанович.
На помощь стране, дружба с которой у нас началась еще при жизни В. И. Ленина, были направлены крупные войсковые соединения с артиллерией, танками, с громоздким тыловым хозяйством.
Миссия командующего особой группой оказалась чрезвычайно трудной.
Тогдашняя Монголия была страной бездорожья. Ни железных, ни шоссейных дорог, ни хотя бы улучшенных грунтовых - ничего этого нет. А просторы необозримые. Можно целый день скакать на коне и не встретить не только селения, но и путника.
Еще в дни гражданской войны на Дальнем Востоке Конев был знаком с несколькими монгольскими командирами, приезжавшими на практику в штаб Народно-революционной армии Дальневосточной республики. Это были дружелюбные, очень толковые люди, лихие конники. Но из рассказов их Конев знал, что на вооружении цириков не у всех еще были винтовки и даже ружья, что не вывелись окончательно и луки со стрелами. Конечно, теперь были не те времена. В монгольской армии имелось и хорошее современное оружие, полученное из Советского Союза по договору о дружбе и взаимопомощи. Но степняки, храбрецы по натуре, не видели настоящей войны. А против них теперь стояла на границе отлично обученная, располагавшая первоклассным вооружением, имевшая боевой опыт японская армия.
Разведка докладывала: армия эта подготовилась к прыжку. Чтобы предупредить ее удар, чтобы удар этот не оказался внезапным, нужно было вывести советские войска на угрожаемые рубежи.
Именно быстрота, организованность, точность этой широкой по масштабам передислокации, проведенной за двое суток под командованием Конева, позволили опередить задуманное японскими милитаристами выступление. Двое суток! Велик ли срок? Но именно эти двое суток оказались в то время решающими...
– Даже в дни Отечественной войны у меня, кажется, не было таких напряженных двух суток, как те, - рассказывает Иван Степанович.
– Мне кажется, что там, в часы этой перегруппировки, солдаты наши совершили невозможное. Все происходило в пустыне, где нет ни дерева, ни травинки, где ветры валят человека с ног, где нет дорог, где в лощинах между холмами машины вязнут по самые оси, а на холмах земля порой так тверда, что лопата звенит о нее, как о камень. Эти двое суток, так же как и тот день, когда мы по льду перетаскивали через Иртыш бронепоезд, показали мне, на что способен советский солдат, - размышляет маршал.
– Когда я смотрю в музее знаменитую суриковскую картину "Переход Суворова через Альпы", мне иногда представляются на ней вместо тех суворовских орлов-гренадеров ребята из экипажа бронепоезда No 102 на Иртыше или те наши солдаты, что совершили свой славный форсированный марш по монгольскому бездорожью... Это у наших воинов в крови. От дедов, прадедов. Наши полководцы могут твердо верить, что их солдатам в решающую минуту доступно совершить то, что кажется невозможным...