Полночь и магнолии

Пейсли Ребекка

Вздох облегчения прошел у всех, когда Пичи извлекла из глотки птицы маленький камешек.

— Это — желтый камень, и проглотила она его совсем недавно, — пояснила Пичи.

Сенека осторожно положил птицу на пол, где Пичи начала делать ей массаж шеи и груди. Прошло какое-то мгновение, и птица задышала и начала хлопать крыльями. Вскоре она вскочила на ноги и начала так громко кулдыкать, что это кулдыханье, казалось, эхом разносилось по всему дворцу.

Пичи взглянула на Сенеку.

— Благодаря тебе, мы спасли птицу! Ты — герой!

Ее

похвала пришлась ему по душе. Он и впрямь подумал, что в его помощи было что-то героическое. Самодовольная улыбка озарила его лицо. Он взглянул на Минтора, Марли, Нидию и Кэтти. Они все дружно наблюдали за ним. У него было такое чувство, что его раздели донага и пристально рассматривали.

Смутившись, он быстро отряхнул с себя перья индюшки и направился к двери.

— Пичи, ты сейчас пойдешь со мной, — сказал он. — А вы все свободны, как и ваши животные, — обратился он к присутствующим.

Пичи догнала их у порога. Но прежде чем уйти, она повернулась к Минтору:

— Вам с Марли лучше взять одеяла, чтобы укрыться, пока дойдете до дома. Все приметы говорят, что будет сильный дождь.

— Но на небе нет ни облачка, — сказал Минтор.

— Не спорь со мной! Будет сильный дождь! Минтор и Марли, не задавая больше никаких вопросов, подняли с пола два одеяла.

Сенека, услышав о приметах, закрыл глаза. Затем, когда дети ушли, он взял Пичи за руку и повел ее вниз. Белка скакала рядом с ними. Они не успели еще до конца спуститься по лестнице, как раздался раскат грома. А когда они подошли к главному все окна дворца. Спустя некоторое время крупные капли дождя застучали по стеклам.

Пичи загадочно улыбнулась.

— Я не просто говорила, я сказала тебе, что будет дождь.

Он пожал плечами.

— Случайное стечение обстоятельств. Принцесса. Простое совпадение!

Дворцовые часы пробили девять часов, когда они добрались до покоев Сенеки. Сенека знал, что ему придется сказать Пичи о принесенных во дворец животных, о странной помощи у стен дворца, о том, что нельзя носить все украшения сразу.

Но лекция подождет… Все, что он хотел сейчас сделать, так это поцеловать ее. Сенека уже больше не мог бороться со своими чувствами и притянул к себе Пичи. А она не ожидала такого мгновенного поцелуя. Ее мешок с травами упал на пол, когда она обхватила его за плечи.

— Пичи, — произнес Сенека. Его голос журчал как ручей.

Сенека почувствовал, как она ослабела в его руках.

— Время еще не пришло, — подумал Сенека.

— Я такая грязная, Сенека, — сказала она. Он продолжал целовать ее губы, ее шею, макушку ее головы.

— Я думаю, лучше сказать не «грязная», а нечистая, — сказал Сенека.

— ТЫ тоже нечистый сейчас, — прошептала она. Она отстранилась от него и посмотрела в его синие-синие глаза.

— Я думаю, что нужно принять ванну — и тебе, и мне, а лучше — нам обоим.

Она утвердительно кивнула и запустила свои пяльцы в его иссиня-черные волосы.

— Я пойду и приму у себя ванну. Я скоро вернусь.

— Ты

можешь купаться у меня, Пичи.

Пичи глубоко вздохнула.

— В той золотой ванне, которой ты восхищалась в свою первую брачную ночь в Авентине.

— С тобою вместе?

Ее вопрос разжег в нем бурю страстей. Он представил ее в своей ванне — обнаженную, желанную и мокрую.

— Это то, чего ты хочешь, Пичи? Мне купаться с тобой?

Боже! Как же он желал ее! Такие же чувства были и у нее: прижаться к нему, быть рядом с ним и получить вместе с ним удовольствие…

— Пичи, — прошептал он и вдруг заметил слезинку в уголке ее глаз. — Что такое?

— Индюшка…

— Индюшка? — чуть было не закричал он. — Она жива. Почему ты плачешь?

— Потому, потому, что ты был надет так, как положено королевским людям. А когда… когда ты прижал эту старую индюшку, то… то ты весь испачкался…

Он стоял и смотрел на нее, и удивлялся тому, как он, человек уравновешенный, воспитанный, с соответствующими манерами поведения, смог вот так запросто оказать вместе с принцессой помощь животному. Он едва мог соображать, что происходило, так как полностью был поглощен мыслями о ней. Он обнял ее за талию, а потом поднял на руки.

Просто взял и поднял.

Пичи вздохнула и прошептала:

— Согласна.

— Согласна? — переспросил он.

— Да, согласна искупаться в твоей золотой ванне…

Он замер, так как боялся пропустить дальнейшее.

— С тобой… с тобой, Сенека, — пробормотала она.

Ничего так еще не звучало и ничего подобного в своей жизни он не слышал. Он не спускал с нее глаз, затем распахнул двери в свои покои. Она вошла. Тихо, как бы стараясь не спугнуть ее, он закрыл дверь.

И он поклялся себе, что эта дверь не раскроется до утра…

Глава 9

Как всегда, Латимер постучал поздно вечером в дверь Его Высочества принца. Войдя, он чуть было не споткнулся — перед дверью стоял принц Сенека с принцессой на руках.

— В…ваше… В…ваше Высочество, я не знал, что здесь принцесса… Как бы это сказать… Пожалуйста, извините меня за вторжение, сэр…

С этими словами он быстро развернулся и ухватился за дверную ручку.

— Латимер, приготовь ванну, — приказал Сенека. Стараясь быть как можно более спокойным, Латимер спросил:

— Опять холодную, сэр? Сенека взглянул на Пичи.

— Нет, Латимер. Очень горячую.

— Хорошо, сэр. Сейчас приготовлю.

— Латимер! — услышал он вдогонку голос Пичи. — Не смог бы ты попросить одну из моих яужанок принести мне ночную рубашку. Уже поздно и ничего другого мне не потребуется.

— Пичи, — прошептал Сенека. — Опомнись!

— А что здесь такого? — спросила она озабоченно.

— Ладно, не важно, — сказал Сенека, посмотрев на своего розовощекого слугу.

— Сделай одолжение для меня, Латимер, пожалуйста! — попросила Пичи, стараясь понять, почему Сенека опять был ею недоволен.