Полночь и магнолии
Шрифт:
— Это — сложная микстура, состоящая из необычных ингредиентов. Нам пришлось потратить много времени, чтобы приготовить ее. Мы уверены, что Вам, Ваше Величество, станет намного легче от него, и боль пройдет.
Король разглядывал бутылку.
— Его нужно принимать вовнутрь? Сэр Гришир покачал головой.
— Это лекарство нужно втирать в Ваши колена Ваше Величество, а внутрь — другое, — сказал он, а затем встряхнул бутылочку.
— Это лекарство состоит из редкостных и сильнодействующих средств из разных стран.
Третий лекарь Трис стянул простынь, чтобы обследовать колени короля.
— С Вашего разрешения мы начнем массаж и растирание сейчас. Ваше Величество!
Король знал, что массаж принесет нестерпимую боль и старался как-то настроить себя.
«Вы, трое врачей, приносили мне лекарство, которое я глотал, в котором я купался, вы втирали уже что-то в меня, я что-то вдыхал. Я уже сбился со счета, сколько я принял ваших лекарств. Ни одно из них не помогло. Скоро я вам не буду доверять».
Придворные медики нервно переглянулись. Сэр Гришир налил большую ложку лекарства и поднес королю.
— Мы его хорошенько подсластили. Ваше Величество!
Король выпил лекарство и произнес:
— Хорошо пошло.
Затем медики смазали мазью больные колени и втерли ее. Эта процедура была крайне неприятной. Вместо ожидаемого облегчения король почувствовал внезапно острую глубокую боль. Он старался не стонать, и поэтому судорожно сжимал пальцами рук матрац.
— Вы так сильно натираете. Так нельзя. Мне стало хуже, чем было. Вы опять толком ничего не сделали.
— Потерпите, Ваше Величество! — посоветовал сэр Трис. — Мы еще не все втерли вовнутрь. Пожалуйста.
— Хватит. Глупцы! Вон отсюда!
Медики почти что выбежали из комнаты. Второпях они сбили Пичи, которая в ту минуту собиралась постучать в дверь короля.
— Черт бы вас всех побрал, — закричала она.
— Ваше Высочество! — крикнул испуганно сэр Боамстилл, увидев, что принцесса упала. Он помог ей подняться и быстро побежал за своими коллегами, которые уже были в конце коридора.
Пичи рассердилась. Она разгладила руками свои шелковые юбки, которые помялись при падении, поправила свою корону и драгоценности, которые она надела на себя сразу же после того, как ушел Сенека, и хлопнула несколько раз в ладоши. Белка тотчас же отозвалась и прыгнула ей в руки. Теперь она потихоньку повернулась и отправилась вновь к комнате короля. Она вошла в комнату.
Король не понимал, что происходит. Он уставился на нее.
— Уйди сейчас же! — потребовал он.
— Не уйду, — ответила она и взглянула на часы.
Она отметила, что у нее еще целый час до встречи с Сенекой, а потому решила действовать. Она посадила белку и закрыла за собой дверь.
— Я пришла сюда, чтобы устроить разгон!
— Разгон?
— Да, пришла к Вам ругаться. Неужели никто к Вам не приходил так, как я. Вы себя считаете хозяином Авентины. Но Вы знаете, как люди говорят о Вас?
Король не знал, как ему избавиться от этой дикарки. У него начинался такой приступ боли (он знал по опыту), после которого он не сможет ходить. Он попытался натянуть простыню на ноги. Ему это не удалось, и он зарычал.
— Я требую, чтобы ты сейчас же покинула то» комнату! Я нездоров.
Пичи прошла через богато убранную комнату в поднялась по ступенькам, покрытым красным ковром, к кровати короля.
— Вы правы. Вы нездоровы. Вы самый нездоровый старый козел на этой земле. Есть кто-нибудь на этом острове, кто любил бы Вас? Знаете, что Вам надо сделать, если захотите с кем-нибудь подружиться? Привяжите свиную котлету себе на шею и позовите собак.
— Тиблок! — закричал король.
— Руперт-Дуперт внизу. Я видела его там, когда шла сюда. Он не слышит Вас. Здесь только я. Вы и моя белка.
Король попытался достать звонок, что висел на алой ленте у него над кроватью.
Но Пичи опередила его: быстрым движением руки она схватила звонок и отбросила его наверх балдахина.
Превозмогая ужасную боль, король попытался сам встать из кровати. Он поклялся себе, что выползет из этой комнаты, но не останется в присутствии этой нахалки.
Пичи толкнула его на постель.
— С тех пор, как я здесь, ты все время избегаешь меня, как пьяница избегает болота ночью. А теперь. ..
— Убери свои руки от меня! — сказал он и отдернул ее руки со своей груди.
Услышав шум, белка взвизгнула и прыгнула королю на грудь.
— Эй ты, если бы я была на твоем месте, — казала она белке, — я никогда бы не прыгнула на больного человека.
Король с ужасом смотрел на животное, которое уцепилось ему в грудь.
— Убери ее, — прошептал он.
Пичи пощелкала пальцами, и белка спрыгнула на подушку, махнув хвостом королю по лбу.
Пичи сказала королю:
— Ты сейчас ляжешь здесь и выслушаешь то, что я тебе скажу. А если не захочешь выслушать, то я прикажу своей белке откусить тебе ухо. Нет, она его не съест, а откусит кусок, вот и все.
— Ты…
— Заткнись!
— Ты не смеешь, — закричал в гневе король. — Что тебе надо? — спросил король. — Я никак не могу понять, о чем ты говоришь. Убирайся отсюда!
— Я говорю о твоих людях, — ответила Пичи. — Они не хотят выращивать твои пасхальные цветы. Они — не фермеры, они — пастухи!
— Я здесь король! Я распоряжаюсь каждым человеком здесь, в Авентине.
— Да, в этом я уже убедилась, — сказала она, скрестив руки на груди. — А когда сегодня Сенека ушел из моей комнаты, я долго думала и размышляла о власти. Он был в моей власти, но он… бесчувственный болван… Впрочем, я знаю, что если он захочет сделать что-либо для этих обездоленных людей, то он сделает. Вот только ты — тот человек, который ему помешает это сделать.