Полночь и магнолии
Шрифт:
— Моя Принцесса.
Ей нравилось, когда он так называл ее.
— Я сейчас могу думать только об этом… — сказала она и положила ему свою руку на грудь.
— О чем же, моя Принцесса?
— Я… я думаю о том, что могу довериться тебе сейчас… И если ты думаешь, … что время пришло… то я верю тебе, Сенека.
Сенека не мог и слова произнести. Да, время пришло.
— Я доверяю тебе, Сенека. — бормотала она ему на ухо.
Ему показалось, что в ее голосе прозвучали нотки страха. Очень осторожно он распахнул полы ее халата.
Пичи почувствовала его руку у себя на бедре. Она прекрасно понимала, что он делал, и от этого задрожала.
— Ты сделаешь это специально? Он оторвал взгляд от ее красивых бедер и заглянул ей в глаза.
— Я сделаю это специально. Дичи, — прошептал он в ответ.
Пичи все еще колотила мелкая дрожь.
— Мой первый раз… Я уже молилась за то, чтобы это случилось. Мы… У нас с тобой внутри будут прекрасные чувства. Не только тело, но сердце и душа будут ощущать те радостные чувства. Ты сделаешь это для нас, Сенека. Да?
Его рука так и лежала на ее бедре, а пальцы перебирали халат. В голове у него проносились ее слова:
«Ты сделаешь это для нас, Сенека. У нас с тобой внутри будут прекрасные чувства».
Он тихо застонал. Он прекрасно понимал, какого сорта чувства она ожидала. Она жаждала чувственного и эмоционального удовлетворения. И если она его любит, то будет чувствовать именно это. Она доверилась ему.
И вдруг Сенека понял, что сейчас он ничего не сможет сделать. Он перевернулся на спину, уставился глазами на балдахин и стал себя проклинать на чем свет стоит.
— Сенека? Что случилось? Почему ты… — удивилась она, — ничего не делаешь? Время… Настало время любви, не так ли?
— Нет, — сказал он и даже ушам своим не поверил, что это слово и таким тоном могло слететь с его губ.
Он выскочил из постели и нашел свою рубашку. Пичи наблюдала за тем, как он стал натягивать ее на себя.
— Т… ты уходишь? — пролепетала она.
Он судорожно застегивал пуговицы на рубашке. — Не вижу больше причины оставаться здесь, -
сказал он.
В его голосе звучали какие-то странные нотки.
Она подумала, что он сильно расстроился.
— Ты утомился со мной, да? — прошептала она. Он сам не мог понять, что он наделал. У него был шанс сделать ее своей женой прямо здесь и прямо сейчас, но он упустил его. Глупее он еще ничего в своей жизни не делал. Что на него нашло? Что остановило его? Но он больше не желал, чтобы такое вновь повторилось.
Полдень был на исходе, а ночь еще не наступила. И у него было чувство, что ночь не пройдет напрасно и запомнится им навсегда.
Была не была! Он строго взглянул на нее.
— Мы сегодня вечером будем ужинать у меня, в моих апартаментах, Пичи. В семь часов вечера, — сказал он и собрался уходить.
— Сенека, — произнесла она. Он остановился у подножия кровати и повернулся к ней лицом.
— У меня кое что есть для тебя, — сказала она и надела халат, подвязав его пояском. Затем она подошла к своему буфету, взяла стакан и вручила его Сенеке. Внутри стакана был паук. Это был большущий длинноногий паук. Пауки приносят счастье в жизни.
Он стоял и смотрел на подарок и не переставал» удивляться. Ему приходилось в жизни получать разные подарки. Все эти подарки были дорогие — золотые, серебряные, драгоценности. Но ни один из них ничего не значил.
А это был простой подарок: просто паук. Но этот подарок тронул его до глубины души.
— Сенека? Тебе понравился подарок? Я хотела тебе что-нибудь подарить, но так как у меня не стало денег, я решила так поискать что-нибудь. И когда я увидела в саду паука… В общем, я решила тебе его подарить, — сказала она.
— Это… это очень хороший подарок. Спасибо.
— Тебе спасибо.
— За что? — спросил он.
— Спасибо за то, что для нас еще не наступило хорошее время.
Сенека подумал о предстоящем вечере.
— И спасибо за мою корону тоже, — продолжила она.
Она подошла к кровати, взяла корону и надела ее себе на голову. Он увидел, что бриллианты гармонируют с ее прекрасными локонами.
Пичи улыбнулась.
— Можно, я приду на ужин в короне, Сенека?
— Конечно. — Он подошел к двери и открыл ее.
— Сенека?
Он поглядел на нее.
— Сделай что-нибудь для меня.
— Что именно?
— Улыбнись! Я никогда не видела, как ты это делаешь!
— Прости, но по какому поводу?
Он не привык улыбаться по заказу, и хотя она стояла и ожидала его улыбки, открыл дверь. — Увидимся в семь! — сказал Сенека.
Она низко поклонилась. — Увидимся в семь, — повторила она. — И, может быть, сегодня ночью ты улыбнешься.
Он проигнорировал ее намек.
Во время поклона в глубоком вырезе халата показались и чуть не вывалились ее груди. И он опять стал как зачарованный, а потому не ушел так быстро из комнаты, как собирался.
Наконец он пришел в себя и решительным шагом вышел из ее комнаты. Он буквально влетел к себе в апартаменты и сходу приказал Латимеру приготовить ванну.
— Сейчас, Ваше Высочество! Пойду прикажу накипятить воды.
— Не надо!
Латимер остановился:
— Как не надо. Ваше Высочество? Будет слишком холодно, сэр.
— Да, будет, Латимер. Мне такая и нужна.
Три дворцовых медика помогли королю улечься в огромную кровать. Один из них натянул простынь на больные ноги Его Величества.
— Мы все надеемся на это новое лекарство. Ваше Величество, — сказал сэр Брамстилл.
У него в руках была маленькая коричневая бутылочка, которую он встряхнул и показал королю.