Полночный воин
Шрифт:
– Мне не нравится, когда мной командуют. Всю жизнь я боролся за право приказывать самому. Когда Малик поправится, я еще тебе припомню.
С этими словами он вышел из палатки.
Глубокий вздох облегчения вырвался из груди Бринн. Его присутствие рядом было подобно грозовой туче: не давало ей дышать. Теперь она займется лечением, не думая о самозащите.
Буря. Именно таким был Гейдж Дюмонт. Вокруг нее, словно не было палатки, сверкали молнии и выл ветер. Бринн сама удивлялась тому радостному возбуждению, с которым ей удалось отразить напор норманна. Сейчас главной наградой ей стали мир и покой. Когда-то,
Она склонилась над Маликом и коснулась его виска. Ее пальцы уловили еле пульсирующую жилку.
– Он ушел, – шепотом сообщила она. – Удивительно беспокойный у тебя друг, Малик. Думаю, нам без него будет лучше. Мы просто посидим и поговорим, а пока я приложу свои лекарства к твоей ужасной ране. Ты ведь не хочешь оставаться там, где ты сейчас. Может, там тише и спокойнее, но у тебя еще много дел в этом мире…
Ока положила руку почти на самую рану.
– ..Ну, о чем теперь поговорим? Только не о кровавых сражениях. Я страдаю от таких рассказов не меньше, чем ты от своей раны. Хочешь послушать о моем милом сердцу Гвинтале? Скоро я вернусь туда, думаю, тебе бы там тоже понравилось. Он такой же красивый, как и те места, по которым ты сейчас бродишь, нет, пожалуй, еще прекраснее… Она поудобнее устроилась возле него.
– ..В лесах прохладно и тихо. Каждое дерево таит свои чудесные тайны… ночные цветы или диковинные птицы, которых ты никогда не слышал. В густой чаще вдруг услышишь тихое журчание ручья, сбегают чистейшие струйки его по скалистым утесам, переливаясь в солнечных лучах…
***
Порывы холодного пронизывающего ветра не смогли охладить гневный запал Гейджа. Он едва не придушил эту мерзавку, с трудом поборов страстное желание сдавить руками ее тонкую шею и не разжимать их, пока она не заскулит о пощаде.
– Она выставила тебя? – услышал он голос лорда Ричарда.
Гейдж раздраженно покосился на костер, у которого Ричард грелся, протянув руки к огню.
– Я предполагал, что она и над тобой попытается покомандовать, – притворно посочувствовал Ричард. – Она никогда и никому не позволяла оставаться в комнате жены во время ее лечения. Не будь Бринн подарком моего тестя, я бы проучил ее. Лорд Келлз, отец моей жены, был самым влиятельным бароном на юге Англии, и я не хотел обидеть его, наказав эту женщину. Мне следовало…
– Почему ты до сих пор здесь? – грубо прервал его Гейдж. Он и без того злился и не намерен был терпеть рядом этого смазливого Иуду. – Я думал, ты давно убрался из лагеря.
– Я так и сделал, но с полдороги вернулся в надежде оказаться тебе полезным, – улыбнулся Ричард. – Мне хотелось убедиться, пришелся ли тебе по душе мой подарок?
– Если именно он не придется мне по душе, то ты пожалеешь, что остался, – сквозь зубы процедил Гейдж. – Мне не нравится, что какая-то рабыня занимается лечением друга без меня, и я не потерплю, если Малик умрет на ее руках.
– Поэтому я и вернулся, – едва заметно скривился Ричард. – Уверен, эта женщина вылечит твоего друга, а если нет… – он поднял руку, Гейдж напрягся, – и Господь вдруг решил призвать
– Искусна?
– …в сделает все, чтобы утешить тебя в твоем горе. Она ведь очень привлекательна, не правда ли?
– Нисколько. Я не помню, как она выглядит.
Гейдж действительно не увидел ее, вернее, не обратил внимания на ее внешность. Для него она прежде всего оставалась знахаркой и, возможно, единственным спасителем Малика. И все-таки интерес к ней худосочного Иуды заставил и его напрячь память. С трудом возник облик высокой худой женщины в коричневой шали из грубой шерсти. Вспомнились золотисто-карие глаза, гордо, с достоинством и без испуга смотревшие на него. Гневная дрожь пробежала по его телу. Эта девка выставила его из палатки.
– Она слишком дерзкая и непокорная, – высказал недовольство Гейдж.
– Из-за своего низкого уэльского происхождения. Она вполне безобидна, – поторопился успокоить его Ричард. – А непокорность разжигает, особенно во время любовных забав… Такую нелегко приручить, но зато победа будет слаще.
По лицу Ричарда расплылась похотливая улыбка, а голос опустился почти до неслышного шепота.
– Она умеет трогать мужчин и любит, когда прикасаются к ней. Она поддается выделке подобно нежной оленьей коже и. я убедился сам, знает способы, как отвлечь мужчину от скуки в постели.
– А что делала твоя жена, пока ты брал уроки у этой женщины?
Ричард пожал плечами.
– Я же не затаскивал Бринн в ту же самую кровать. Жена нужна, чтобы рожать детей, а такая женщина, как Бринн, чтобы покувыркаться в любовных играх. Завидую, тебе еще предстоит ее распробовать, а я остался ни с чем.
Лорд вызывал у Гейджа отвращение. Не секрет, что женщины-рабыни нередко служили для любовных утех, но отношение Ричарда к свой жене показалось Гейджу омерзительным. У этого пленного нет ничего святого. Он способен на любую подлость. «Измена для него – смена хозяина», – такое чувство вызывал у него лорд. Он напоминал Гейджу Хасна, главного торговца на рынке рабов в Константинополе.
– Мне не нужна рабыня в постели. Мне необходимо ее знахарское умение для спасения друга, – ответил Гейдж ледяным тоном, давая понять, что не желает говорить с Ричардом.
– Да-да, конечно, – поспешно согласился лорд. – Я только подумал, что тебе будет интересно узнать о Бринн.
«И заранее обезопасить собственную шкуру, если Малик умрет у нее на руках», – мысленно досказал за него Гейдж. Только сакс заблуждается: заменить потерянного друга не в состоянии ни одна женщина.
– Считай, что ты уже вдоволь поговорил, и теперь тебе пора убираться отсюда.
– Может, мне лучше остаться и… – Ричард умолк на полуслове, увидев выражение лица Гейджа. – Ну, если ты настаиваешь… – Он встал и улыбнулся. – И все-таки, милорд, я уверен, эта встреча у нас не последняя.
Гейдж молча подсел к костру погреться. Ричард перестал для него существовать, уедет ли он или останется. Какая разница! Все его мысля заняли умирающий Малик и эта дьяволица, осмелившаяся прогнать его от постели друга.
***
Едва озарился восток и бледно-розовые тени нежными перьями протянулись по небу, причудливо ложась на землю, как Гейдж стремительно ворвался в палатку.