Полное собрание сочинений в одном томе

По Эдгар Аллан

Песня

Июль, 1827 пер. Н. Вольпина

Я видел: в день венчанья вдруг Ты краской залилась, Хоть счастьем для тебя вокруг Дышало все в тот час. Лучи, что затаил твой взор, — Как странен был их свет! — Для нищих глаз моих с тех пор Другого света нет. Когда девическим стыдом Румянец тот зажжен, Сойдет он вмиг. Но злым огнем Горит его отсвет в том, Кто видел, как венчаясь, вдруг Ты краской залилась, Хоть счастьем для тебя вокруг Все расцвело в тот час.

Имитация

Июль, 1827 пер. В. Брюсова

Сумрак неизмеримый Гордости неукротимой, Тайна, да сон, да бред: Это —

жизнь моих ранних лет Этот сон всегда был тревожим Чем-то диким, на мысль похожим Существ, что были в былом. Но разум, окованный сном, Не знал, предо мной прошли ли Тени неведомой были. Да не примет никто в дар наследий Видений, встававших в бреде, Что я тщетно старался стряхнуть, Что, как чара, давили грудь! Оправдались надежды едва ли; Все же те времена миновали, Но навек я утратил покой На земле, чтоб дышать тоской. Что ж! пусть канет он дымом летучим, Лишь бы с бредом, чем был я мучим!

Сон

Июль, 1827 пер. Г. Кружкова

В ночи отрадной грезил я, Не помня о разлуке, Но сон дневной настиг меня И пробудил — для муки! Ах, что мне в том, что видно днем? — Не все ли это сон Тому, чей взор всегда в былом, Печалью освещен? Но тот, родной — тот сон святой Назло судьбе жестокой Был мне звездою золотой В дороге одинокой. Откуда он мерцал — Бог весть! — Сквозь шторм, в ночах глухих… Но что у правды ярче есть Средь звезд ее дневных?

Озеро

Июль, 1827 пер. Г. Бена

Я часто на рассвете дней Любил, скрываясь от людей, В глухой забраться уголок, Где был блаженно одинок У озера, средь черных скал, Где сосен строй кругом стоял. Но лишь стелила полог свой Ночь надо мной и над землей И ветер веял меж дерев, Шепча таинственный напев, Как в темной сонной тишине, Рождался странный страх во мне; И этот страх мне сладок был — То чувство я б не объяснил Ни за сокровища морей, Ни за любовь, что всех сильней, — Будь даже та любовь твоей. Таилась смерть в глухой волне, Ждала могила в глубине Того, кто здесь, томим тоской, Мечтал найти душе покой И мог бы, одинок и нем, У мрачных вод обресть Эдем.

Духи мертвых

Июль, 1827 пер. В. Топорова

В уединеньи темных дум Душа окажется… Угрюм Здесь камень, мертвенна могила — И празднословье отступило. В молчанье здешней тишины Нет одиночества… Ты знаешь: Здесь мертвые погребены, Которых ты не забываешь. Здесь души их, здесь духи их, Здесь их завет: будь строг и тих. Ночь — хоть ясная — ненастна. Россыпь ярких звезд — ужасна; Помертвели ореолы, Пали светлые престолы; Не надеждою полны, А кровавы и мрачны Их лучи — чума и пламя, Вечно властные над нами. Дум неизгладимых бремя И видений вещих время — Ими дух твой напоен, Как росой омытый склон. Ветер — вздох Господен — тих. Холм, обитель неживых, — Тень, лишь нет в ночном тумане; А туман — напоминанье, Образ, символ и покров Тайны Тайн во тьме миров!

Вечерняя звезда

Июль, 1827 пер. Ю. Корнеева

Лето в зените, Полночь темна. Звезды бледнеют — Всходит луна, В небо выводит Свиту планет. Брызжет холодный На воду свет. Луна улыбалась, Но мне показалась Улыбка ее неживой, А тучи под нею — Трикраты мрачнее, Чем черный покров гробовой, Но тут я в молчанье Увидел мерцанье Вечерней звезды над собой. Был

луч ее дальний Во тьме изначальной Чуть зрим, но согрел с вышины Он душу, которой Так больно от взора Бесстрастной и близкой луны.

Мечты

Июль, 1827 пер. Ю. Корнеева

О, будь вся юность долгим сном одним, Чтоб пробуждался дух, объятый им, Лишь на рассвете вечности холодной; Будь этот сон печален безысходно, — И все ж удел подобный предпочтет Безрадостной и косной яви тот, Чье сердце предназначено с рожденья Страстей глубоких испытать смятенье. Но будет сходен сон такой иль нет С фантазиями отроческих лет, Когда бывают грезы столь прекрасны, Что лучших небо ниспослать не властно? Как часто ярким полднем в летний зной Я, мысленно покинув дом родной, Скитался по далеким чуждым странам, Плыл к существам неведомым и странным, Плодам воображенья моего… Что мог еще желать я сверх того? Лишь раз пора мечтаний нам дается, Тоска ж по ней до смерти остается. Уж не под властью ль тайных чар я жил? Не ветер ли ночной в меня вложил Свой образ и порывы? Не луна ли Меня манила в ледяные дали? Не к звездам ли с земли меня влекло? Не знаю. Все, как вихрем, унесло. Но хоть в мечтах, а счастлив был тогда я И к ним пристрастье ввек не обуздаю. Мечты! Без них была бы жизнь бледна. В них, радужных, олицетворена Та схватка яви с видимостью ложной, Благодаря которой и возможно В бреду познать любовь и рай полней, Чем в самом цвете юных сил и дней.

Стансы

Как часто сердцу горы, чащи, воды —

Безлюдные святилища Природы

Дают столь всеобъемлющий ответ,

Что забываем мы о беге лет!

Байрон

1 Был в юности знакомец у меня, Имевший дар общенья со вселенной; Но, красоту ее в себе храня И дух свой, этот факел в жизни бренной, Воспламеняя и лучами дня, И блеском звезд на тверди довременной, Не знал он, что за силой одержим, Когда владело исступленье им. 2 Что это было? То ли наважденье От чар луны в глухой полночный час? То ль краткий миг внезапного прозренья, Что раскрывает больше тайн для нас, Чем древние оккультные ученья? То ль просто мысль, что в плоть не облеклась, Но, как роса траву в начале лета, Живит рассудок, несмотря на это? 3 Как вид того, что любишь всей душой, Ленивые зрачки нам расширяет, Иной предмет, в который день-деньской Любой из нас привычно взор вперяет, В нежданном свете предстает порой И глубиной своею изумляет. Лишь звон разбитой арфы душу так Пронзает. — Это символ, это знак 4 Того, что нам сулят миры другие И в красоте дает провидеть тут Создатель лишь таким сердцам, какие, Не будь ее, — от неба отпадут, Поскольку бой в себе они, слепые, Не с верою, но с божеством ведут, Чтобы себя, его низринув с трона, Венчать своей же страстью, как короно

Июль, 1827 пер. Ю. Корнеева

«Счастливый день! Счастливый час!»

15 сентября, 1827 пер. Т. Гнедич

Счастливый день! Счастливый час! И я был горд и ослеплен! Но дух мой сир и слаб мой глас — Растаял сон! Познал я сил своих расцвет, Свой молодой и смелый пыл, Но юных лет давно уж нет — Я их забыл. И, гордость я вотще познал — Пускай другим венки дарит — Еще жестокий яд похвал В душе горит. Счастливый день! Счастливый час! Ты не обман мечты пустой — Ты мне сиял, но ты погас, Мираж златой. Когда бы гордость, блеск и власть Я смог бы снова обрести, Не стало б силы боль и страсть Опять снести.

Маргарет

1827 пер. Р. Дубровкина

Что побудило, Маргарет, тебя Отречься от служенья Красоте? Источник чистой мудрости презреть, Поэзию оставить ради скверны? Писать — нелепость? Рифмовать — абсурд? Что ж, я не буду. Ежели писать — Удел людей, молчать — удел богов.