Полное собрание сочинений в одной книге
Шрифт:
Нет, я не знаю, как жила эта презренная дама при немцах. Но когда Красная армия вошла в город, Анна Ивановна своей вороватой походкой вышла на улицу с цветами в руках.
Она подала свои цветы танкистам и сказала, задыхаясь от волнения:
— Милые мои… Уважаемые… Добро пожаловать.
Однажды ночью
Это истинное происшествие случилось, к сожалению, в Москве.
Два сотрудника эвакопункта были посланы за душевнобольным гражданином Корчагиным.
Они приехали в машине скорой помощи. Причем приехали ночью, даже под утро.
На лестнице было темно. И они по ошибке позвонили не в ту квартиру, какая им была нужна.
Дверь открыл некто гражданин П.
Конечно, вид у него был неавантажный. Ну естественно, человека подняли ночью с постели. Он был полуодет. Должно быть, в кальсонах, босиком. Волосы, вероятно, были взлохмачены.
Так или иначе, сотрудники, увидев гражданина П., сосчитали, что это и есть именно тот, за которым они приехали.
А тот, конечно, спросонок недоволен поздним визитом. Переминается с ноги на ногу, потому что дует. Говорит:
— Никакого Корчагина тут нет. Что вы шляетесь по ночам! Будите людей. Сдираете их с постели.
Услышав эти речи, сотрудники окончательно убедились в том, что это душевнобольной.
Настроенные соответствующим образом, они ринулись к нему и стали хватать его за руки и за что попало.
Произошла короткая неравная борьба, в ходе которой несчастному крутили руки, пытаясь умерить его сопротивление.
П. поднял крик, полагая, что на него напали бандиты.
Этот крик не смутил верных работников психиатрии. Они схватили П. за горло и сжали так, что пронзительные крики вскоре прекратились.
П. стал хрипеть, мысленно прощаясь с жизнью.
Торжествуя победу, сотрудники повалили П. на пол и стали выволакивать его на лестницу.
Несчастный упирался, пытаясь с помощью рук и ног задержаться в дверях. Но это еще в большей степени вдохновило сотрудников на операцию по изъятию душевнобольного.
Между тем крики и вопли взбудоражили соседей.
Прибежали жильцы и увидели сцену, которая не оставляла никаких сомнений в том, что это бандитский налет. Жильцы стали отбивать П. у сотрудников. И те под давлением превосходящих сил противника оставили свою жертву.
Мы не знаем, как долго длилась эта борьба и что при этом думали сотрудники, у которых отбивали их «пациента». Надо полагать, что они защищали его. Но потом сдались на милость победителя.
В общем, дело понемножку стало разъясняться. И теперь все стояли вокруг пострадавшего, у которого прекратился дар речи и от волнения, и главным образом оттого, что сотрудники повредили ему горло. Жильцы сказали сотрудникам:
— В конце концов это возмутительно! Мы квалифицируем ваш поступок как бандитизм.
Сотрудники сконфуженно разводили руками и не смогли что-либо ответить в свое оправдание.
Теперь жильцы, очевидцы этого дела, прислали нам письмо с просьбой привлечь к ответственности сотрудников эвакопункта — фельдшера и надзирателя.
Мы считаем это требование вполне законным, ибо в этом деле мы видим не только недоразумение.
Как выяснили врачи, у пострадавшего П. повреждены голосовые связки и обнаружено кровоизлияние в слизистой оболочке горла.
Стало быть, сотрудники душили П. по всем правилам науки и с полным знанием дела. А это показывает, что сотрудники не раз и не два прибегали к подобному методу.
Нечто старинное и даже традиционное мы видим в этом отношении к душевнобольному. Пора окончательно расстаться с этой дикой традицией. И за это следует покарать.
Гражданину П. шлем привет и пожелание скорейшего выздоровления.
Более чем грустно
Старший лейтенант Р. приехал в город Куйбышев. Он приехал из Ташкента, где находился в госпитале. Он был ранен.
И вот теперь он, инвалид Отечественной войны, вернулся домой!
Он вышел на вокзал с надеждой, что сейчас к нему бросятся его родные, друзья и произойдет та волнующая встреча, которую он с таким нетерпением ждал.
Нет, на вокзале никого не было. Его никто не встретил. Неужели же его позабыли, отвернулись от него за эти два года войны?
С горькими мыслями лейтенант побрел к своему дому. Он с трудом дошел, опираясь на костыль.
Что ж оказалось? Оказалось, что родные понятия не имели об его приезде. Они не получили телеграмму, посланную лейтенантом из Ташкента.
Эта телеграмма пришла спустя семь дней. Итого семнадцать дней она перла из Ташкента в Куйбышев!
На черта же нам нужны такие телеграммы!
Гвардии лейтенант Т. получил письмецо из дома, от своей жены.
Конечно, он очень обрадовался. Стал читать. Потом видит: что-то неладное в письме. Жена пишет о каком-то младенце, который только что родился… В чем дело? Ведь его сыночку пошел второй год. О каком же новом младенце идет речь?
Протер глаза лейтенант, стал опять читать. Потом видит: письмецо-то ведь послано в ноябре 1942 года. А нынче, слава богу, сентябрь 1943 года. Стало быть, письмецо шло десять месяцев. Почти год.
И вот теперь гвардии лейтенант нам пишет: «Да за эти десять месяцев мой сынок говорить научился. За эти десять месяцев я побывал на обороне Сталинграда, участвовал в зимнем наступлении Красной Армии. За эти десять месяцев мы прошли сотни километров, тесня противника… А тут одно письмо они мотали почти год…»