Полное собрание сочинений в трех томах. Том 1

Мольер Жан-Батист

Пандольф.

Вопрос вполне решенный.

Андрес.

Долг чести, сударь мой, я вам плачу сейчас.

Лелий.

(Маскарилю).

Тебя расцеловать хочу сто тысяч раз От радости такой!

Маскариль.

Да тише! Осторожно! Он задушил меня! Так тискать невозможно! А вдруг вы Селию решитесь так ласкать? За вас тревожусь я — не вздумала б сбежать.

Труфальдин (Лелию).

Сегодня

счастлив я, и это всем известно. Мы радость в этот день отпразднуем совместно И не расстанемся до самого конца. Так пусть же и Леандр ведет сюда отца.

Маскариль.

Ну, все с невестами. Пора и мне жениться. А нет ли здесь еще незанятой девицы? [26] От зависти во мне проснулся брачный зуд.

26

А нет ли здесь еще незанятой девицы? — Исполнитель роли Маскариля согласно традиции, установленной Мольером, произносит эти слова, обращаясь прямо к публике.

Ансельм.

Найдется.

Маскариль.

Ну тогда, хранимы небесами, Пусть будем мы всегда детей своих отцами!

ЛЮБОВНАЯ ДОСАДА

Комедия в пяти действиях

Перевод Т. Л. Щепкиной-Куперник

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

[27]

АЛЬБЕР.

ЛЮСИЛЬ

его дочь.

ДОРОТЕЯ

его дочь, переодетая мужчиной и скрывающаяся под именем Асканя.

ПОЛИДОР.

ВАЛЕР

его сын.

ЭРАСТ

молодой человек, влюбленный в Люсиль.

МАРИНЕТА

служанка Люсиль.

ФРОЗИНА

наперсница Асканя.

МАСКАРИЛЬ

27

Эраст— влюбленный (греч.). Метафраст— истолкователь, учитель, педант (греч.). Гро-Рене— толстый Рене, сценическое имя комика дю Парка (франц.). Ла Рапьер— рапира (франц.).

слуга Валера.

ГРО-РЕНЕ

слуга Эраста.

МЕТАФРАСТ

педант.

ЛА РАПЬЕР

бретер.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Эраст, Гро-Рене.

Эраст.

Скажу ли я тебе, что тайною тоской Давно уже смущен моей души покой? Что б ты ни говорил, любовь моя, признаться, Страшится, мочи нет, обманутой остаться: Чтоб верности твоей соперник не купил Иль чтобы вместе нас обман не ослепил.

Гро-Рене.

Поставьте же любовь почтенную в известность, Что даром лишь моя задета ею честность И что к тому ж она — плохой знаток людей. Подозревать, что я — предатель и злодей! С моею внешностью, благодаренье богу, Не суждено вселять сомненье иль тревогу. О нас, о толстяках, давно идет молва, Что неспособны мы на козни плутовства И что не знаемся ни с хитростью, ни с злобой; Я это подтвердить могу своей особой. А что обманут я — вот это может быть, И это б вы скорей могли предположить. Но все ж не вижу я, не понимаю даже, Что повод

вам подать могло к подобной блажи. По мне, Люсиль любви не может скрыть от вас: Готова видеть вас, встречаться всякий час; Что ж до Валера, то, по моему сужденью, Люсиль терпеть его должна по принужденью.

Эраст.

Как часто ложные надежды мы храним! Кто принят лучше всех, тот не всегда любим, И нежность женская, как складки покрывала, Огонь другой любви нередко прикрывала. И наконец, Валер, — да, этим я смущен: Коль им пренебрегли, что ж так спокоен он? То, что на милости, которым простодушно Ты веришь, он теперь взирает равнодушно. Мне отравляет их; я погружаюсь в мрак, Который разогнать не можешь ты никак, И трудно верить мне словам моей Люсили, Хотя бы мне они о счастии гласили. Пойми: тогда бы я судьбой доволен был, Когда б соперник мой был мрачен и уныл; Его отчаянье и нетерпенья страстность Вернули бы душе утраченную ясность. Но мыслимо ль, как он, чуть не скрывая смех, Спокойно наблюдать соперника успех? И коль не веришь мне, тогда тебя прошу я: Подумай и скажи, не грежу ль я впустую.

Гро-Рене.

Быть может, сердце он к другой уж обратил, Поняв, что тщетен здесь его любовный пыл.

Эраст.

Когда любовь души отвергнута бывает, Она присутствия любимой избегает И в равновесие немедля не придет, Разбивши с легкостью оков тяжелый гнет. Воспоминанию жестокому послушна, Душа к былой любви не будет равнодушна, И коль презрение не победит любовь, То берегись: она способна вспыхнуть вновь. К тому ж, как ни гаси огонь минувшей страсти, А ревновать еще ей свойственно отчасти, И больно видеть нам, как овладел другой Нам не доставшимся всем сердцем дорогой.

Гро-Рене.

По мне, так рассуждать поистине накладно. Не философствую — что вижу, то и ладно. Терзаться? Проверять ревниво всякий шаг, Чтоб попусту страдать? Да я себе не враг. Что проку умствовать и мудрствовать лукаво? Причин для горести искать не нужно, право. Вот вы печалитесь теперь: из-за чего? Дождемся праздника, чтоб праздновать его. Считаю горе я пренеудобной штукой И даром бы себя не стал терзать я мукой. Подчас, наоборот, есть повод горевать, Но я решил глаза на горе закрывать. В любви нам суждено узнать одно и то же, И с вашей участью в моей все будет схоже: Уж если госпожа готовит вам обман, Служанкой будет мне урок такой же дан. Но места не хочу давать я подозреньям: Мне говорят «люблю» — я верю увереньям, И, чтоб счастливым быть, не нужен мне ответ, Что друг мой Маскариль рвет волосы иль нет. И если Гро-Рене красотка Маринета Расцеловать себя допустит без запрета И будет надо мной соперник хохотать, Я в смехе от него не вздумаю отстать. Тогда пусть судят все, кто веселей смеется.

Эраст.

Ну, будет рассуждать!

Гро-Рене.

А вот она несется.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Те же и Маринета.

Гро-Рене.

Тсс!.. Тсс!..

Маринета.

Ты здесь чего?

Гро-Рене.