Полное собрание сочинений в трех томах. Том 3

Мольер Жан-Батист

Психея.

О нет, я этих слез не стою, мой отец, И оказать должны вы им сопротивленье! Грусть не должна смущать покоя тех сердец, Которым вверены заботы управленья. Как! Для меня забыть готовы вы о том, Как царственно всегда хранили гордость И в испытаниях, не преклонясь челом, Высокую выказывали твердость?

Король.

Легко нам твердым быть в делах иных, В превратностях, в невзгодах роковых, Которые мы терпим век свой целый. Погибель доблестных, преследованье злых, Яд зависти и ненависти стрелы Не так уж нам страшны, и есть у них пределы, И побеждает скоро их Душа,

где ум еще владычествует смелый. Но нам удар страшнее тот, Который сердце разобьет И ляжет тяжестью печали, Когда судьбы жестоких стрел Мы вовсе и не ожидали, Когда земной покинули предел Все те, кого мы сердцем обожали. Перед такой судьбой готов И разум горестно смириться, Едва ужасный гнев богов Над нами громом разразится, Столь беспощаден и суров.

Психея.

Родитель мой! Для вас возможно утешенье: Ваш брак благословлен богами был не раз. Мое свершая похищенье, Они не захотят во всем обидеть вас — Оставят вам потери возмещенье. Осушит пусть слезу ваш омраченный взор. Закон небес, что вы жестоким называли, Вам оставляет двух моих сестер Для утешения родительской печали, — Не так уже судьбы вам страшен приговор.

Король.

Ничто тоски моей сейчас не уничтожит, Ничто, ничто тебя мне заменить не может, Лишь горю отдана душа моя. Такая участь всем внушает жалость: Я вижу только то, что здесь теряю я, И забываю то, что мне осталось.

Психея.

Отец! Вы знаете, что рок сильнее нас, Что спорить нам нельзя с богами. Я не могу сказать в прощальный этот час Иного, что бы вы им ни сказали сами. Они властны во всех земных делах, Они дарами нас порою оделяют; Пока им нравится, они у нас в руках Дары охотно оставляют. Но если вздумают все отобрать, Не вправе мы на них роптать За то, что нам они не длят благодеяний. Отец мой! Я — лишь дар, богами данный вам, И коль они берут дарованное ране, То, значит, этот дар принадлежит богам И должно вам меня вернуть им без стенаний.

Король.

Ах! От тебя я ждать хотел бы слов иных, Других для сердца утешений. Волнением речей пустых Не отягчай, о дочь, моих Всечасных горестных мучений — И без того мне тягостно от них. Ты думаешь, быть может, что возможно Не жаловаться мне на гнев богов? Что всем доволен я и что готов Поступок славить их безбожный И в скромности признать, столь ложной, Что этот гнев уже не так суров? Сравни разлуку, вставшую пред нами, С отцовства радостью, ушедшей так давно, И ты поймешь, что отнято богами Гораздо больше, чем дано. В тебе я получил, о дочка дорогая, Дар, о котором вовсе не просил, И не совсем доволен был, Твое рождение встречая. Но сердце и глаза из года в год Приятным этот дар считать учили; Он стал бесценен тем, что связаны с ним были Пятнадцать лет волнений и забот. Я украшал его — весь мир об этом знает — Богатством, добродетелью, умом. Всечасным рвением соединял я в нем Все то, чем мудрость душу украшает, И с той поры любовь к нему живая, Очарованием, веселостью пленяя, Пылает в сердце старческом моем И стынущие чувства согревает. И этого богами я лишен! Ты хочешь, чтоб без горестных рыданий Я слушал голос страшных приказаний. Ах, так безжалостен богов закон И так терзает наши чувства он! Зачем им отнимать подарок милый, Когда я жизнь в него успел вложить? И если надо взять, то лучше б было Его и вовсе раньше не дарить!

Психея.

Страшитесь

речью рассердить такою Богов, когда их гнев еще не стих.

Король.

Что можно сделать большего со мною? Теперь мне нечего страшиться их.

Психея.

Ах, мой отец! Во всем я виновата — Вас побудила я к речам таким.

Король.

Стенания мои — богам за все расплата. Довольно уж того, что повинуюсь им. Так пусть молчат они, увидев, как страдаю, Как мне разлука тяжела с тобой. Пускай не множат скорбь, с которой я встречаю Удар, мне посланный жестокою судьбой. В своем отчаянье я не могу смириться, Печаль свою хочу я сохранять всегда; Пускай живет весь век со мной моя беда, И мой упрек богам пускай всю жизнь продлится! Хочу, пока земной не кончится мой путь, Рыдать над тем, чего я не могу вернуть.

Психея.

О, сжальтесь над моей слабеющей душою! В минуту горести мне надо твердой стать, А вы меня заставили страдать Своею нежностью и добротою. Но я глубоко в сердце затаю И ваше горе и печаль свою.

Король.

Не должен был тебе мучения такого Я причинять, о дочь, но близок страшный час. О, как произнести решительное слово? Пора! Исполним все. Торопят боги нас. Мне нужно в этой местности суровой Оставить дочь свою. Скорее дай Тебя обнять! Я ухожу. Прощай!

Король, Ликас и свита уходят.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Психея, Аглавра, Кидиппа.

Психея.

Идите за отцом, его слезу с участьем Спешите осушить, вернуть ему покой. Он счел бы горьким для себя несчастьем, Коль с вами то же бы случилось, что со мной. Храните для него последние отрады — Ведь змей, кого я жду, не даст и вам пощады, А видеть, что и вы судьбою мне равны — Такой бы я никак не вынесла вины. Одна осуждена я небом беспощадным Стать скорой жертвою его желаньям жадным. Неотвратимая мне гибель суждена, А если это так, пусть я умру одна.

Аглавра.

О, не завидуйте такому предпочтенью! Над вашей участью мы плачем в этот час. Мы с вами быть хотим, — примите же от нас Нежнейшей нашей дружбы выраженье.

Психея.

Зачем же так напрасно гибнуть вам?

Кидиппа.

Чудесного мы ждем для вас спасенья Или пойдем за вами по пятам.

Психея.

Оракула вам ведомо сужденье.

Аглавра.

Оракулы в словах своих темны, И часто их не так, как должно, понимают. Быть может, счастье вас и слава ожидают И радоваться вы должны. Позвольте видеть нам, как следом за бедою К вам счастье подойдет нежданной чередою, Иль вместе умереть позвольте нам, Когда угодно будет то богам.

Психея.

Внимайте, о сестра, лишь голосу природы, Который вас зовет быть возле короля. Вы слишком любите меня. Но в час невзгоды Вас слушать не должна душа моя. Дороже должен быть отец для вас, чем я. Для старости его должны вы стать опорой, Дать зятя старику, родить ему внучат. С вас короли давно уже не сводят взора, Вам руку предложить давно они хотят. Оракул обо мне сказал, и я должна Погибнуть, не смутясь душою. Оставьте же меня. Пусть я умру одна. Зачем вам быть со мной пред гибелью такою?