Полное собрание сочинений. Том 3. Ржаная песня
Шрифт:
Валерий Быковский ел телятину, апельсины, мандаринные дольки, пил кофе из подогретой тубы…
Одевание в дорогу.
Большая комната. Два стула посредине. Заходят космонавты. Они в легких белых халатах, около висков наклеены квадраты электрических датчиков. В карман на бедре Валерий кладет красную книжку — удостоверение космонавта.
Пока идет одевание, Валерий, как всегда, шутит, подмигивает журналистам:
— Бумаги хватит?
Поверх костюма надевается скафандр. Трое инженеров в белых рубашках помогают космонавту одеться. Скафандр
— Обувь, одежда, шлем — все подогнано для каждого космонавта по меркам, так сказать, индпошив, — улыбается Герман. Надевается шлем. На нем красные буквы: СССР. Надевается шелковый оранжевый комбинезон сверху скафандра. На рукавах комбинезона укреплены зеркальце, часы «Антарктида» с московским временем и суточным циферблатом. Все!
Рыцарь готов в дорогу. К нему подходит приехавший со стартовой площадки Главный конструктор. Крепко жмет руку. Главный говорит, что будет сам держать связь, и напоминает, какие данные надо сообщить с борта в первую очередь.
Последняя проба — примерка одежды в специальном кресле. Космонавт сидит полулежа.
Специалисты проверяют все оборудование скафандра. Точно такое же кресло ожидает космонавта в кабине корабля…
С поднятыми вверх руками два космонавта несколько неуклюже поднимаются в синий автобус, садятся в кресла напротив друг друга.
Рядом с Быковским садится Андриян Николаев. Он прильнул к другу, говорит что-то очень проникновенное. Потом песня: «Давай, космонавт, потихонечку трогай…» Поют все, кто едет. Громко поет Валерий.
Прощание. Космонавт и дублер прильнули друг к другу, подняли стекла у шлемов, целуются. Этот поцелуй в гермошлемах и трогателен, и забавен. Все космонавты по очереди обнимают Валерия.
Автобус остановился у подножия ракеты.
Торжественная тишина. Две минуты доклада:
— Товарищ председатель Государственной комиссии, космонавт Быковский к полету готов!
Медленно по косой горке уплывает кабина лифта. На самом верху космонавт на минуту выходит на площадку. Яркий костюм факелом светится на синем небе. Прощально поднятые вверх руки. И вот уже нет никого на площадке…
…Смотровая площадка. Я представлял себе это место совсем иначе. Я думал, что буду видеть ракету в узкую щель из бункера, из подземелья. А тут над головою легкий навес. Под легкою крышей свили гнездо воробьи. На столе стоят графины с холодным квасом, у барьера — стереотрубы, рядами лежат бинокли. Сюда съедутся все, кому надо увидеть, как стартует ракета.
Голос:
— Объявляется пятнадцатиминутная готовность. Закройте гермошлем. Наденьте перчатки!
На площадке хорошо слышно, что происходит возле ракеты. Слышен голос Гагарина. Он держит связь с кораблем.
— Я «Ястреб». Ты меня слышишь?.. «Ястреб», хочешь музыку?
— Включай, Юра, — отвечает Быковский.
— «Ястреб», у тебя проведено измерение физиологических функций. Все показания хорошие. Так держать!
Ракета освободилась от железных опор. Ее отделяет от нас неширокая полоса степи. Желтый песок, синее небо и серебристая четкая линия между желтым и голубым. Хорошо видно высокое, стройное, серебристое тело. На острой вершине сверкает солнечный зайчик.
Ракета выглядит маяком, погруженным на дно голубого светлого моря. Вот-вот могучая сила начнет поднимать маяк со дна на поверхность.
К нашей площадке торопливо пылит машина. Кто-то последним лезет на нашу площадку.
Минуты огромного напряжения. Не отрываем глаз от ракеты. Полная тишина. Слышно, как стрекочет кузнечик, чирикают птенцы воробьев под навесом, слышу, как стучит сердце, как бежит на часах секундная стрелка. А как он там, на верхушке ракеты? Судя по бодрому голосу, у него все в порядке. Он не волнуется.
— «Ястреб», будьте готовы!
«Минута готовности». Ее делят на части удары сердца. Секунда. Секунда. Секунда. Сейчас палец в бункере под землей приблизится к кнопке. Сейчас, сейчас. Старт!
Легкий нарастающий гул. Ураган пыли и дыма. Ракета видна еще четче, чем раньше. Гром, и пламя плывет кверху. Сантиметр, еще сантиметр. Плывет ракета, тянется вверх. Гром.
Дрожит крыша. Дрожит на столе ложечка в чайном стакане. Кажется, небо расколет могучий гром. Пламя. Огненные нити связывают ракету с землей. Оборвало. Нестерпимо яркое пламя.
Больно глазам. Два солнца на небе. Каждодневное Солнце, и это, с ярким хвостом, зажженное человеком. Быстрее, быстрее! Ракета уже в самом зените. Глядеть надо прямо над головой.
Ракета на глазах превращается в полосу серебра не больше этой автоматической ручки. Но хорошо еще видно слепящее солнце. Локатор, глядевший на горизонт, сейчас задрал кверху антенну, ловит ракету. Вижу в бинокль только крохотную белую серебристую стрелку и огонек. Все растаяло, тает и белый туманный след от ракеты.
Голос из синевы:
— Растут перегрузки… Все отлично, отлично вижу Землю! Вижу красавицу Землю!
Это говорит Быковский Валерий, гражданин Советского Союза, комсомолец. Он видит Землю…
Счастливой работы, дорогой Человек.
Космодром «Байконур», 14–15 июня 1963 г.
Космодром — космос
Это репортаж с космодрома, с главного командного пункта управления полетом.
Космодром днем и ночью несет вахту. В небо нацелены антенны, работают радиостанции, трудятся сотни приборов. Днем и ночью несут службу ученые, радисты, космонавты. Земля слышит каждый шаг, каждый вздох своего дорогого человека. Сейчас я откладываю блокнот. Включили телевизор. Из космоса идет передача на главный пункт управления полетом. Я вижу лицо космонавта. Он бодр, он улыбается: «Все в порядке! Все в порядке!» С космонавтом говорит член Государственной комиссии. Уточняются детали полета.