Полное собрание сочинений. Том 76
Шрифт:
Ответ на письмо от 7 января 1906 г., в котором Никитин писал о своем аресте без объяснения причины (через двое суток он был освобожден).
1 В газете «Русское слово» 1905 г. от 29 декабря, в заметках «Земские дела», сообщалось об аресте в Звенигородском уезде двух врачей, а 30 декабря — об аресте земского страхового агента Егорова.
* 118. И. Глебову.
1906 г. Января 16. Я. П.
Стихи ваши не дурны, не то что хороши, но только не дурны. Такими стихами запружены все редакции. И заниматься тем, чтобы писать такие стихи, недостойно разумного человека. Простите, что резко говорю вам, что думаю. Делаю это, уважая человека, а в вас человека способного.
Л. Толстой.
16 янв. 1906.
Печатается по копировальной книге № 6, л. 470.
Ответ на
118а. В. Г. Черткову от 16 января.
* 119. В. А. Шейерману.
1906 г. Января 16. Я. П.
Письмо ваше прекрасно и еще лучше ваш поступок. Дай вам бог не поддаться никаким соблазнам и удержаться в том счастливом, свойственном человеку, состоянии, в кот[ором] вы писали ваше письмо. Сделаю всё возможное, чтобы напечатать его и в Москве, и в Петербурге. Очень рад буду общению с вами.
Лев Толстой.
16 янв. 1906.
Вы, вероятно, молодой человек, и поступок ваш вызван порывом, в кот[ором] побудительные причины: и требования совести и желания славы — любви людской. Берегитесь этого второго побуждения. Дела, вызванные этим побуждением, непрочны. Бывает то, что в добрых делах, вызванных одним этим побуждением, человек раскаивается. Это бывает ужасно жалко. Спросите себя: то ли же бы вы сделали, если бы наверно знали, что никто никогда не узнает о вашем поступке?
Если то, что я пишу, лишнее, то простите меня.
Л. Т.
Печатается по копировальной книге № 6, л. 469. Отрывок опубликован в ПТС, II, № 482.
Владимир Александрович Шейерман (р. 1862) — сын врача, разделял взгляды Толстого. В октябре 1905 г. отдал принадлежавшую ему землю крестьянам, оставив себе лишь небольшой участок, равный крестьянскому наделу. О своем знакомстве с Толстым Шейерман рассказал в автобиографическом очерке «Нечто о Толстом в связи с моими исканиями», написанном в октябре 1928 г. (рукопись, ГМТ).
Ответ на письмо Шейермана от 10 января 1906 г., присланное Толстому вместе с предназначенными для печати «Открытым письмом к землевладельцам». В «Открытом письме» Шейерман призывал помещиков добровольно отказаться от частной собственности на землю.
120. В редакцию газеты «Новости дня».
1906 г. Января 16. Я. П.
Г[осподи]н редактор!
Я получил сегодня очень замечательное и по мысли и по содержанию письмо от неизвестного мне г. Шейермана1 с просьбой содействовать помещению этого письма в газетах, Г. Шейерман пишет мне, что2 две газеты,3 в которые он посылал письмо, отказались напечатать его. Мне же кажется, что письмо это, кроме того, что представляет знаменательное явление времени, подобное тем, которые происходили при освобождении крестьян, письмо это, мне кажется, может и даже должно иметь самое благотворное влияние как на землевладельцев, служа им указанием на ту серьезную и прекрасную деятельность, которая предстоит и возможна им, так и на крестьян, — показывая им то, что несправедливость исключительного землевладения сознается не ими одними, но и землевладельцами.
Полагая, что вы, милостивый государь, не откажете дать место письму г. Ш[ейермана] в вашей газете, остаюсь с совершенным уважением, готовый к услугам
Лев Толстой.
16-го января 1906 г.
Печатается по публикации в газете «Новости дня» 1906, № 8102 от 20 января. Черновик письма хранится в ГМТ.
1 «Открытое письмо гг. землевладельцам» Владимира Александровича Шейермана опубликовано вместе с письмом Толстого в газете «Новости дня» с пропуском двух абзацев.
2 В черновике: либеральные
3 «Русское слово» и «Русские ведомости».
* 121. В редакцию газеты «Reynold’s Newspaper». Телеграмма.
1906 г. Января 19. Я. П.
I have no opinion whatever on the general election in England.
Я не имею никакого мнения о всеобщих выборах в Англии.
Печатается по тексту, приведенному в ЯЗ. Датируется на основании ЯЗ.
Ответ на телеграмму от «Reynold's Newspaper» из Лондона, запрашивавшего мнение Толстого о результатах выборов в английский парламент.
* 122. А. Л. Толстой.
1906 г. Января 22.
Вчера еще хотел тебе писать, Саша (не пишу милая и дорогая, потому что так часто неправдиво писал эти слова), п[отому] ч[то] думал о тебе, а нынче письмо от Маши о тебе и от тебя Наташе.
Думал я о тебе вот что: думал то, что ты находишься до сих пор в том счастливом положении, что можешь (т[ак] к[ак] пока еще никакие соблазны, кроме немалого соблазна роскоши, не покупаемой трудом, еще не захватили тебя), можешь поставить свою жизнь на твердые религиозные основы, такие, при к[отор]ых не может быть несчастия и при которых всякий час и день и год, приближающий нас к смерти, всё увеличивает наше благо. Не пугайся моей философии; она очень проста, я только не умею ее выразить просто. Мне хочется сказать яснее то, что я сказал тебе перед отъездом: как беречь себя нравственно. Для этого есть только одно средство: положить себе главную цель, главное дело в жизни: становиться лучше, вырывать из себя то, что мешает любви ко всем, непременно со всеми людьми. Поставить себе эту цель значит жить по течению жизни: года от первого детства и до самой глубокой старости (я знаю это) невольно ведут к этому. Но отдаваться страстям, похотям идет против течения, задерживает этот ход. И от этой деятельности против течения все, все наши страдания. Ведь это не шутка, не разговор для разговора, а такая ясная, несомненная и практическая правда. Всё, чем бы ты ни занималась, на что бы ни положила жизнь — даже на семью — все это и в продолжение жизни уходит, теряет свою прелесть, значение и при смерти ты волей-неволей отрываешься от того, чем жил. Только внутренняя работа над собой, приближение к богу (к совершенству) никогда не уходит, не может уйти от тебя, всё это всё больше и больше притягивает и получает значение и при смерти уходит не от тебя, а с тобой вместе. Пишу тебе это, Сашенька, не рассуждения, а радостный опыт моей жизни, пишу то, что я чувствовал смутно всегда и особенно живо и радостно чувствую теперь. Пробовала ли ты когда-нибудь, с утра, как проснешься, сказать себе: «ну, давай, сегодня, сейчас смотреть за собой строго, чтобы не сделать гадкого». И при первой встрече с человеком, при первой мысли дурной, тщеславной или недобром чувстве поймать себя и поправить. Разумеется, этого нельзя делать всю жизнь, невольно ты в 20 лет, а я в 80 сорвусь и буду говорить, делать то, что потом осужу. Но дело в том, чтобы осудить, чтобы свое дурное не прошло без осуждения. Дело в том, чтобы эта работа над собой признавалась бы главной, главной, главнее в 100 000 раз всех других целей жизни. И так жить не скучно, а, напротив, радостно. Радостно, во-первых, тем, что всегда во всех условиях жизни есть работа важная, серьезная, плодотворная, и, во-вторых, потому что — не думай, что я скажу, что работа эта радостна потому, что видишь в ней успех — не то радостно, а, напротив, то, что всегда видишь, как ты еще плох, а видя это, делаешься смиренен, не осуждаешь других и легче живется с людьми. Все же обыкновенные, невинные радости жизни остаются те же и при такой жизни. Так вот я тебе, Саша, очень советую начать такую жизнь, начать вроде как ты начала учиться на фортепиано, и практиковать сначала хоть два раза в неделю, как с учителем, но не бросать, как с учителем. Впрочем, если серьезно начнешь, ни за что не бросишь. Ну, теперь шабаш. Мы живем очень тихо. Таня спокойнее, Таничка здоровее, мама всё пишет, но, кажется, менее завлекаясь.1 Наташа2 очень тиха, мила, разумна. Я ее больше узнал и оценил. С Дориком3 читаю «Мыс[ли] м[удрых] л[юдей]» ежедневно, и он внимательно слушает и понимает. Ю[лия] И[вановна] также добродушно и усердно мне помогает. Душан также тих и [1 неразобр.]. Я поправляю корректуры для «Круга чтения». И как всегда, это очень поддерживает меня во всем добром. Еще не продолжал то, что ты переписывала (но не оставив),4 написал маленький рассказ,5 который Ю[лия] И[вановна] переписывает и я, вероятно, буду еще много поправлять. Очень приятно мне было письмо от одного харьк[овского] помещика, который отдал свои 840 дес[ятин] крестьянам и написал по этому случаю письмо к землевладельцам, которое я послал в газеты: в «Нов[ое] вр[емя]», «Русь» и еще куда-то с моим маленьким письмом.6 Ну, теперь, как мама говорит про англичанок, к[оторые] пишут в письмах I hope,7 что вы то-то и то-то. Так и я I hope, что ты бодра, здорова, открыта для впечатлений, и в вопросах о том, как и куда ехать, и как и где жить, будешь руководствоваться желанием удовольствия и пользой других больше, чем своими. Советую тебе пользоваться случаем учиться, приобретать знания и в языках, и в устройстве жизни других народов. Всегда хорошо, поучительно общение с людьми из народа. Тебе это трудно, но возможно с помощью. Пиши мне, не стесняясь тем, какие выйдут письма. Если они будут очень глупы, или очень умны, я не изменю о тебе мнения. Целую тебя. Маше, Коле не кланяюсь, хочу написать Маше.8 Мих[аила] Сер[геевича] очень благодарю за тебя и прошу помогать тебе. Я его люблю и в присутствии и в отсутствии.