Полное собрание сочинений
Шрифт:
– Не знаю. В жизни так не бывает. В том-то и дело, что нам не по двадцать, – отпарировала Милочка.
– Ладно, решайте. Даем вам полчаса на размышление. Пойдите в комнату, посовещайтесь, а мы с Вовой пока тут посидим. Скажете «нет» – мы тут же уедем. А то, в самом деле, из всех рамок повыходили, – заключила Аня.
Мы с Милочкой вышли в гостиную.
– Соглашайся, Милочка. И автомобиль кстати, и свидетели есть. Действительно, что мы теряем? Не понравится – уйдешь. Не на привязи же я тебя держать буду.
– Да как-то непривычно, ей-Богу. Только на смех людям.
Я
– Ладно, Костя, будь опять, по-твоему. Поживем у тебя. До первой ссоры. А потом посмотрим. Иди, скажи им, а я начну собираться.
Я распахнул дверь в кухню.
– Решено! Перевозим Милочку ко мне!
– Но до первой ссоры, – долетело из гостиной.
– Ну, слава Богу, а то я уже подумала, что мы с Вовкой хватили через край. Я помогу ей укладываться, а вы посидите здесь. Понадобитесь – покличем.
И Аня пошла в гостиную, где Милочка уже перебирала свои вещи.
Уже затемно мы подъехали к подъезду моего дома. На лавочке еще сидели старушки. Увидев, как мы таскаем вещи, они начали активно шушукаться. И я, и Милочка испытывали примерно одинаковые чувства по этому поводу.
– Ну, теперь начнут перемывать наши косточки, – сказала Милочка.
– Ты что это, испугалась, что ли? – спросил Володя. – Сейчас мы уладим это дело, пока не выпили.
Он подошел к лавочке.
– Здравствуйте, уважаемые! Новость слышали?
– Здравствуйте. Что за новость?
– Какую?
– Да сосед ваш, Константин Саввич женится! На ком? На Людмиле Григорьевне – вон она, сумку из багажника вынимает. А он ей помогает, видите? Врач, чудесная женщина. Красавица, правда?
– Да, неплохая женщина. А Светочка, она что же, насовсем…
– Никакой Светочки мы больше не знаем, ясно? Вот так! Прошу любить и жаловать новую соседку.
И он занялся вместе с нами разгрузкой вещей. Минут через пятнадцать мы уже сидели втроем и готовили на скорую руку торжественный стол. Вскоре прибыл Володя с бутылкой коньяку. Под крики «горько!» мы умяли плотный ужин, а потом Коренцовы уехали, пожелав нам приятной брачной ночи.
Около часа мы мыли и убирали посуду, вытирали стол, подметали, готовили постель. Потом Милочка пошла в ванную, а я решил проведать своего питомца. Яйцо лежало на кресле в бывшей детской, куда его определила Милочка, готовясь к празднованию нашей помолвки. Я сразу понял, что оно хочет «пить» и стал обильно смачивать его поверхность. Вода активно всасывалась и, как мне показалось, интенсивнее, чем раньше. Потом я начал гладить его и опять ощутил тот трепет, который считал знаком благодарности и удовлетворения. Я наслаждался тем чувством, которое вызывало во мне прикосновение к его поверхности, и был готов ласкать его бесконечно долго и балдеть, балдеть, балдеть…
– Костя, я – уже. Скорей иди, не то усну.
Пожелав яйцу спокойной ночи, я отправился принимать душ. Когда я вошел в спальню, Милочка читала какую-то книгу, прихваченную с собой при переезде. Захлопнув ее, она улыбнулась и протянула ко мне руки.
– Ну, иди же, иди скорей ко мне, насильник несчастный!
– Почему насильник?
– А разве сегодня ты не изнасиловал меня вместе с Коренцовыми?
– Конечно, нет! Ты же призналась, что сама хотела этого. Шалунья, – добавил я, прижимая ее к себе и наслаждаясь гибкостью и упругостью ее еще не начавшего стареть тела.
– Милочка, родная, ты мне так нужна…
– Костя, ты настоящий искуситель! Вчера бесстыдно совратил меня, а сегодня уже заставил перебраться к себе на квартиру. Если и дальше будет так продолжаться, я могу не выдержать. Я не привыкла, чтобы меня водили «на коротком поводке», понял?
И мы, подхваченные потоком любовных эмоций, понеслись в их бурном водовороте.
Как и вчера, меня разбудил телефон. Я лениво поднял и положил трубку. Милочки рядом не было, а из кухни уже доносился аромат кофе и чего-то жаренного. Закончив утренний туалет, я пришел на кухню в надежде на вкусный завтрак и не ошибся. В ответ на мое приветствие Милочка ответила такой эмоциональной, такой проникновенной улыбкой, что я не мог не обнять и не поцеловать ее.
– Ладно, ладно, Костя! У меня же руки заняты! – смеялась она, – видишь – блин подгорает, пусти.
Кислые блины со сметаной были удивительно вкусными и отлично шли к черному кофе.
– Хочешь еще?
– Хочу, но не буду. Предостаточно. После сорока лет в еде нужно быть сдержанным. Все, спасибо, Милочка, – я чмокнул ее в щечку.
– На здоровьице. Костя, ты такой весь правильный, образцовый, а я такая неорганизованная…
– Нет, Милочка, это далеко не так. Не получается быть правильным. А ты – просто прелесть. Я всю жизнь мечтал о такой жене. Почему мы только в молодости не встретились?
– Мы бы в то время друг другу не понравились. Я тогда ценила в людях совсем другое. Это с возрастом я немного поумнела. И ты, видимо, тоже.
– Очень может быть. Пока еще есть время, пойду, подпою яйцо. Ты не наблюдаешь за ним?
– Пока было некогда. Но с удовольствием приму активное участие в этом исследовании. Иди, подпаивай, как ты это называешь, а я домою посуду и присоединюсь к тебе.
Яйцо активно всасывало воду и дольше, и больше обычного. Милочка вооружилась очками и лупой и с интересом наблюдала за процессом. Наконец, яйцо «напилось». Милочка погладила его и нежно улыбнулась.
– Как панбархатом обшито. Костя, оно, по-моему, подросло.
– Нет, это тебе просто кажется. Оно не могло так быстро настолько подрасти, чтобы стало заметно. А вот и линейка, и треугольники. Двадцать пять сантиметров и четыре миллиметра. Посмотри, сколько в прошлый раз было?
– Двадцать четыре и три. Видишь, Костя, подросло на одиннадцать миллиметров, и это всего за неполных два дня!
– Не может быть. Я, видимо, неверно измерил. Ну-ка, еще раз. Двадцать пять и… один!
– И все равно выросло. По этим данным на девять миллиметров, но это тоже ощутимо. Да ты только посмотри на него, явно увеличилось!