Полное собрание сочинений
Шрифт:
– Это я, видимо, в прошлый раз неверно измерил. У меня же не прецизионный инструмент, а так – точность «плюс-минус лапоть».
– Ничего, завтра измерим снова. Идем, а то я уже опаздываю.
После работы мы с Милочкой решили заняться уборкой, перестановкой мебели и прочих вещей. Яйцо лежало на кресле в зале, всеми забытое. Мы начали запланированную уборку. Подметали, мыли, двигали, пылесосили, переносили наши вещи с места на место, оценивали новое расположение, снова переставляли и так далее. При этом мы отчаянно спорили, но до ссоры дело не доходило, у нас обоих хватало такта и выдержки вовремя
– Милочка, у нас будет идеальная семья. Смотри-ка, мы все вопросы решаем без ссор, без стремления поставить по-своему, взять верх друг над другом. Со Светланой было все по-другому.
– Погоди еще, это же только начало медового месяца.
– Ты такая мудрая, как столетняя старуха. Я хоть и старше тебя, но порой чувствую себя рядом с тобой наивным ребенком.
– А ты и есть ребенок, Костя. Взрослый, большой ребенок, как и большинство мужчин, между прочим. Но ни в коем случае не стремись быть другим, все равно ничего путного из этого не получится. Всегда будь самим собой, ты мне нравишься именно таким, как есть.
– Все мы, Милочка, большие дети. И лучше, когда остаемся сами собой.
– Ты, наверное, прав.
Уборку и наведение порядка мы закончили в четвертом часу ночи, будучи абсолютно без сил. Готовясь спать, я вспомнил о нашем яйце.
– Пойдем «подпоим» его, Милочка.
– Костя, я так устала, что не знаю, хватит ли у меня сил кое-как обмыться и доползти до кровати. Если у тебя есть силы, иди сам «подпаивай».
– Конечно, оно же живое и ему уже, наверное, очень плохо без влаги, которую оно получало бы в естественных условиях. Пойду к нему.
Набрав в ведро воды, я пошел в залу, положил на пол кусок холстины, на него яйцо и стал губкой смачивать его поверхность, наблюдая за всасыванием через увеличительное стекло. Это было очень приятно – давать живому существу то, в чем оно нуждается, и думать, что оно от этого радуется и благодарно тебе.
Оно, как мне показалось, жадно и много пило, как никогда ранее. Когда вода перестала всасываться, я не стал класть его обратно на кресло, а оставил на влажной холстине. Я решил, что в естественных условиях оно лежало бы на влажной земле, и так для него лучше. Потом я стал поглаживать его – это было уже для меня обычным ритуалом после «подпаивания» – и еще долго наслаждался тем сладким чувством, которое при этом испытывал. Я словно отдавал ему все то, что вызывало во мне дискомфорт, и получал от него какую-то чистую, живительную энергию. И мне казалось, что это у нас взаимно.
Какими-то волнами от меня уходили усталость и нервное напряжение. Все проблемы казались второстепенными и вполне разрешимыми. Я ощущал всю полноту и красоту жизни. Не знаю, как долго я мог бы еще просидеть вот так, поглаживая его и балдея, как от какого-то божественного наркотика. Но разум говорил мне, что нужно выспаться. Превозмогая себя, я встал и пошел в спальню, где в глубоком сне сладко посапывала Милочка. Она была до пояса раскрыта, правая рука закинута за голову, а левая лежала вдоль туловища. Ее белые груди, еще сохранившие упругость, с большими сосками, венчающими широкие темные кружки, соблазнительно поднимались и опускались в такт дыханию. С минуту полюбовавшись, я поцеловал ее и прикрыл одеялом, а затем лег и тут же провалился в небытие.
На другой день была суббота. В квартире царил идеальный порядок, продукты были закуплены еще накануне и частично привезены Милочкой. Мы решили провести день в свое удовольствие, отдыхая после вчерашней уборки. Я предложил читать, спать, беседовать и не выходить из дому даже за хлебом, обойтись тем, что есть. И даже телефон выключить, чтобы не беспокоили.
– Нет, пусть телефон включен. Мало ли что? Вдруг что-то важное.
– Ладно, я человек сговорчивый.
После завтрака я предложил проведать нашего питомца, и мы с порцией воды в ведре пошли в залу. Яйцо лежало там, где я его оставил ночью – на влажной холстине, только теперь она была абсолютно сухой. Как и в предыдущий раз, я начал смачивать его губкой, а Милочка – наблюдать через увеличительное стекло.
– По-моему, Костя, процесс всасывания стал еще более интенсивным, да и «пьет» оно дольше обычного. Думаю, это потому, что оно выросло. Присмотрись-ка.
Теперь и я заметил, что оно явно увеличилось.
– Давай еще разок замерим. Где там мой «прецизионный инструмент»? Смотри-ка, двадцать шесть сантиметров два миллиметра. А что было вчера по записям?
– Максимальный результат двадцать пять и четыре, а минимальный – двадцать пять и один. Как ни крути, оно опять выросло.
Милочка взяла его в руки.
– Ого, потяжелело-то как! Попробуй, Костя.
Я осторожно взял его и «взвесил» на одной руке.
– Да, потяжелело изрядно. Когда я его нес из лесу, оно было много легче. Несомненно.
Мы помолчали, размышляя над удивительными фактами. Первой молчание нарушила Милочка.
– Костя, а что потом будет? Давай решим, что мы будем с ним делать. Я предлагаю отдать его ученым, пусть у них голова болит. Зачем нам оно?
– Что ты, Милочка, это же так интересно! Будем его регулярно «поить», пусть растет, пусть вылупляется птенец. Посмотрим, что это за птенец.
– А если не птенец, а динозавр, крокодил или вообще какой-нибудь монстр, который нас пожрет?
– Брось ты, Милочка! Откуда тут монстры? И крокодилы с динозаврами.
– А птицы, несущие такие огромные яйца, которые еще и «пьют воду», и растут такими темпами – откуда? Что-то здесь не то, Костя! Бог его святой знает, что оно потом может выкинуть! Давай отдадим его в Институт Орнитологии и Птицеводства. Там, кстати, моя одноклассница Ирка работает, кандидат наук, докторскую пишет. Через нее все и сделаем. А вдруг мы скрываем от науки какое-то великое открытие? Сам процесс развития зародыша уже проходит мимо ученых. Во всяком случае, начало его уже прошло. Давай позвоним Ирине.
– Ни в коем случае! Что может быть особенного в развитии? Как изменяются его размеры, мы замеряем, можно сказать, регулярно. Будем теперь взвешивать каждый день и записывать. А когда вылупится птенец, передадим его вместе с записями твоей Ирине. Пусть его потом исследуют, если в этом будет необходимость. А мы с тобой научную статью напишем на тему развития яйца нового в наших краях вида птицы, или что-то в этом роде. Принимается?
– Да зачем тебе эта статья?
– Как?! Я же тоже научный сотрудник, тоже кандидат наук, и мне нужны статьи.