Полное собрание стихотворений
Шрифт:
Воплотившая беззаботность и бесстрастие
неомраченной женственности,
Жизнь для тебя была как нежная мелодия.
Я думал о пережитых мною неистовых бурях
любви;
Истерзанный, несчастный, стыдящийся своей
неодолимой печали,
Я думал о громовых раскатах, звучавших в моей
голове,
И мне захотелось стать свирепым великаном,
Схватить любимую и затащить в свой замок,
Проявить к ней всю жестокость, на какую я
способен,
И заставить ее страдать так, как страдаю я.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
– 107
Tell me why, behind thee,
I see always the shadow of another lover?
Is it real
Or is this the thrice-damned memory of a better
happiness?
Plague on him if he be dead
Plague on him if he be alive
A swinish numbskull
To intrude his shade
Always between me and my peace
Скажи, почему за твоей спиной
Я всегда вижу тень твоего прежнего любовника?
Он что, является собственной персоной,
Или это трижды проклятые воспоминания
О вашем былом блаженстве?
Чума на него, если он умер;
Чума на него, если он жив,
Этот остолоп,
Все время впихивающий свою наглую тень
Между мною и моим спокойствием!
Пер. Анатолия Кудрявицкого
– 108
And yet I have seen thee happy with me.
I am no fool
To pole stupidly into iron.
I have heard your quick breaths
And seen your arms writhe toward me;
At those times
– God help us
I was impelled to be a grand knight
And swagger and snap my fingers,
And explain my mind finely.
Oh, lost sweetheart,
I would that I had not been a grand knight,
I said: "Sweetheart."
Thou said'st: "Sweetheart."
And we preserved an admirable mimicry
Without heeding the drip of the blood
From my heart.
И все же ты иногда была счастлива со мною.
Я не настолько глуп,
Чтобы зря биться головой об стену.
Я слышал твои быстрые вздохи,
Видел, как ты простирала ко мне дрожащие руки...
В те времена
– Спаси нас, Боже
Из меня хотели сделать знатного господина,
Чванного, взирающего на людей свысока,
Изысканно выражающего свои мысли.
Увы, моя потерянная возлюбленная,
Я неспособен быть знатным господином.
Я говорил: - Любимая!
Ты говорила: - Любимый!
И мы продолжали старательно подлаживаться
под остальных,
Не обращая внимания на кровь,
Сочившуюся из моего сердца.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
– 109
I heard thee laugh,
And in this merriment
I defined the measure of my pain;
I knew that I was alone,
Alone with love,
Poor shivering love,
And he, little sprite,
Came to watch with me,
And at midnight
We were like two creatures by a dead camp-fire.
Я услышал, как ты смеешься,
И твое веселье открыло мне
Всю глубину моего страдания.
Я знал, что остался один,
Один со своей любовью,
Жалкой трепещущей любовью;
Только маленький эльф прилетел,
Чтоб быть со мной в часы ночного бдения.
Во мраке ночи
Мы походили на две тени
У потухшего, мертвого костра.
Пер. Анатолия Кудрявицкого
– 110
I wonder if sometimes in the dusk,
When the brave lights that gild thy evenings
Have not yet been touched with flame,
I wonder if sometimes in the dusk
Thou rememberest a time,
A time when thou loved me
And our love was to thee all?
Is the memory rubbish now?
An old gown
Worn in an age of other fashions?
Woe is me, oh, lost one,
For that love is now to me
A supernal dream,
White, white, white with many suns.
Мне трудно представить, что порою в сумерках,
Когда красочные огни, позлатившие твои вечера,
Еще не разгораются в полную силу,
Мне трудно представить, что порою в сумерках
Ты вспоминаешь времена,
Когда ты любила меня
И наша любовь была для тебя всем.
Неужели память об этом теперь - ненужный хлам?
Случайно надетое старое платье,
Давно вышедшее из моды?
Горе мне, о потерянная возлюбленная!
Ведь для меня сейчас эта любовь
Дивная мечта,
Светлая, светлая, светлая, как множество солнц!
Пер. Анатолия Кудрявицкого
– 111
Love met me at noonday,
– Reckless imp,
To leave his shaded nights
And brave the glare,
And I saw him then plainly
For a bungler,
A stupid, simpering, eyeless bungler,
Breaking the hearts of brave people
As the snivelling idiot-boy cracks his bowl,
And I cursed him,
Cursed him to and fro, back and forth,
Into all the silly mazes of his mind,
But in the end
He laughed and pointed to my breast,
Where a heart still beat for thee, beloved.