Полное собрание стихотворений

Волошин Максимилиан Александрович

26 августа 1924

Коктебель

Шуточные стихотворения

«Я ехал в Европу, и сердце мое…»

Я ехал в Европу, и сердце моеСмеялось, и билось, и пело.Направо, налево, назад и впередБольшое болото синело.На самой границе стоял часовой —Австриец усатый и бравый.Ус левый указывал путь на восток,На запад указывал правый.Как всё изменилось! Как будто и здесьТянулось всё то же болото,Но раньше на нем ничего не росло,А только щетинилось что-то.А здесь оно сразу оделось травой,Повсюду проходят канавки,Лесок зеленеет, желтеют стога,И кролики скачут по травке.И сразу двенадцать томительных днейИз жизни куда-то пропало:Там было восьмое число сентября —Здесь сразу двадцатое стало.И не было жаль мне потерянных дней,Я только боялся другого:Вернувшись в Россию в положенный срок,Найти на границе их снова.

<Сентябрь 1899>

В вагоне

«Мелкий дождь и туман застилают мой путь…»

Мелкий дождь и туман застилают мой путь.Онемил себе правую руку...«Ах! испанский ямщик, разгони как-нибудьТы мою неотвязную скуку!Был разбойником ты – признавайся-ка, брат,И не чужд был движенья карлизма?..»– «Что вы, барин! Ведь я социал-демократИ горячий поклонник марксизма.Вон у Вас под сиденьем лежит «Капитал».Мы ведь тоже пустились в науку»...– «Ну, довольно, довольно, ямщик, разогналТы мою неотвязную скуку».

<Лето 1901>

«Седовласы, желтороты…»

Седовласы, желтороты —Всё равно мы обормоты!Босоножки, босяки,Кошкодавы, рифмоплеты,Живописцы, живоглоты,Нам хитоны и венки!От утра до поздней ночиМы орем, что хватит мочи,В честь правительницы Пра:Эвое! Гип-гип! Ура!Стройтесь в роты, обормоты,Без труда и без заботыУтра, дни и вечераМы кишим... С утра до ночиИ от ночи до утраНами мудро правит Пра!Эвое! Гип-гип! Ура!Обормотник свой упорныйПра с утра тропой дозорнойОглядит и обойдет.Eю от других отличенИ почтен и возвеличенБудет добрый обормот.Обормот же непокорныйПолетит от гнева ПраВ тарары-тарара...Эвое! Гип-гип! Ура!

<1911>

Сонеты о Коктебеле

1

Утро

Чуть свет, Андрей приносит из деревниДля кофе хлеб. Затем выходит ПраИ варит молоко, ярясь с утраИ с солнцем становясь к полудню гневней.Все спят еще, а Макс в одежде древнейСтучится в двери и кричит: «Пора!»,Рассказывает сон сестре сестра,И тухнет самовар, урча напевней.Марина спит и видит вздор во сне.A «Dame de pique» [28] – уж на посту в окне.Меж тем как наверху – мудрец чердачный,Друг Тобика, предчувствием объят, —Встревоженный, решительный и мрачный,Исследует открытый в хлебе яд.

28

Пиковая дама (фр.)

2

Обед

Горчица, хлеб, солдатская похлебка,Баран под соусом, битки, салат,И после чай. «Ах, если б шоколад!» —С куском во рту вздыхает Лиля робко.Кидают кость; грызет Гайтана Тобка;Мяучит кот; толкает брата брат...И Миша с чердака – из рая в ад —Заглянет в дверь и выскочит, как пробка.– Опять уплыл недоенным дельфин?– Сережа! Ты не принял свой фетин...Сереже лень. Он отвечает: «Поздно».Идет убогих сладостей дележ.Все жадно ждут, лишь Максу невтерпеж.И медлит Пра, на сына глядя грозно.

3

Пластика

Пра, Лиля, Макс, Сергей и близнецыБерут урок пластического танца.На них глядят два хмурых оборванца,Андрей, Гаврила, Марья и жильцы.Песок и пыль летят во все концы,Зарделась Вера пламенем румянца,И бивол-Макс, принявший вид испанца,Стяжал в толпе за грацию венцы.Сергей – скептичен, Пра – сурова, Лиля,Природной скромности не пересиля,«Ведь я мила?» – допрашивает всех.И, утомясь показывать примеры,Теряет Вера шпильки. Общий смех.Следокопыт же крадет книжку Веры.

4

Француз

Француз – Жульё, но всё ж попал впросак.Чтоб отучить влюбленного француза,Решилась Лиля на позор союза:Макс – Лилин муж: поэт, танцор и маг.Ах! сердца русской не понять никак:Ведь русский муж – тяжелая обуза.Не снес Жульё надежд разбитых груза:«J'irai p'erir tout seul 'a Kavardak!» [29] Все в честь Жулья городят вздор на вздоре.Макс с Верою в одеждах лезут в море.Жульё молчит и мрачно крутит ус.А ночью Лиля будит Веру: «Вера,Ведь раз я замужем, он, как француз,Еще останется? Для адюльтера?»

29

Я уйду в одиночестве умереть в Кавардак (фр.)

5

Пра

Я Пра из Прей. Вся жизнь моя есть пря.Я, неусыпная, слежу за домом.Оглушена немолкнущим содомом,Кормлю стада голодного зверья.Мечась весь день, и жаря, и варя,Варюсь сама в котле, давно знакомом.Я Марье раскроила череп ломомИ выгнала жильцов, живущих зря.Варить борщи и ставить самовары —Мне, тридцать лет носящей шаровары, —И клясть кухарок? – Нет! Благодарю!Когда же все пред Прою распростерты,Откинув гриву, гордо я курю,Стряхая пепл на рыжие ботфорты.

6

Миша

Я с чердака за домом наблюдаю:Кто вышел, кто пришел, кто встал поздней.И, с беспокойством думая о ней,Я черных глаз, бледнея, избегаю.Мы не встречаемся. И выйти к чаюНе смею я. И, что всего странней,Что радости прожитых рядом днейЯ черным знаком в сердце отмечаю.Волнует чувства розовый капот,Волнует думы сладко-лживый рот.Не счесть ее давно-отцветших весен.На мне полынь, как горький талисман.Но мне в любви нескромный взгляд несносен,И я от всех скрываю свой роман.

7

Тобик

Я фокстерьер по роду, но батар.Я думаю, во мне есть кровь гасконца.Я куплен был всего за пол-червонца,Но кто оценит мой собачий жар?Всю прелесть битв, всю ярость наших свар,Во тьме ночей, при ярком свете солнца,Видал лишь он – глядящий из оконцаМой царь, мой бог – колдун чердачных чар.Я с ним живу еще не больше году.Я для него кидаюсь смело в воду.Он худ, он рыж, он властен, он умен.Его глаза горят во тьме, как радий.Я горд, когда испытывает онНа мне эффект своих противоядий.