Закрой глаза и разум угаси.Я обращаюсь только к подсознанью,К ночному «Я», что правит нашим телом.Слова мои запечатлятся крепкоИ врежутся вне воли, вне сознанья,Чтобы себя в тебе осуществить.Творит не воля, а воображенье.Весь мир таков, каким он создан нами.Достаточно сказать себе, что этоСовсем легко, и ты без напряженьяСоздашь миры и с места сдвинешь горы.Все органы твои работают исправно:Ход вечности отсчитывает сердце,Нетленно тлеют легкие, желудокПричастье плоти превращает в духИ темные отбрасывает шлаки.Яичник, печень, железы и почки —Сосредоточия и алтариВысоких иерархий – в музыкальномСогласии. Нет никаких тревожныхЗвонков и болей: руки не болят,Здоровы уши, рот не сохнет, нервыОтчетливы, выносливы и чутки...А если ты, упорствуя в работе,Физических превысишь меру сил, —Тебя
удержит сразу подсознанье.Устав за день здоровым утомленьем,Ты вечером заснешь без сновиденийГлубоким сном до самого утра.А сон сотрет вчерашние тревогиИ восстановит равновесье сил,И станет радостно и бодро, как бывалоЛишь в юности, когда ты просыпаласьВесенним утром от избытка счастья:Вокруг тебя любимые друзья,Любимый дом, любимые предметы,Журчит волна, вдали сияют горы...Всё, что тебя недавно волновало,Будило гнев, рождало опасенья,Все наважденья, страхи и обидыСкользят, как тени, в зеркале души,Глубинной тишины не нарушая.Будь благодарной, мудрой и смиренной.Люби в себе и взлеты, и паденья,Люби приливы и отливы счастья,Людей и жизнь во всем многообразьи,Раскрой глаза и жадно пей от водСтихийной жизни – радостной и вечной.
21 марта 1929
Коктебель
Владимирская Богоматерь
Не на троне – на Ее руке,Левой ручкой обнимая шею, —Взор во взор, щекой припав к щеке,Неотступно требует... Немею —Нет ни сил, ни слов на языке...А Она в тревоге и в печалиЧерез зыбь грядущего глядитВ мировые рдеющие дали,Где закат пожарами повит.И такое скорбное волненьеВ чистых девичьих чертах, что ЛикВ пламени молитвы каждый мигКак живой меняет выраженье.Кто разверз озера этих глаз?Не святой Лука-иконописец,Как поведал древний летописец,Не Печерский темный богомаз:В раскаленных горнах Византии,В злые дни гонения иконЛик Ее из огненной стихииБыл в земные краски воплощен.Но из всех высоких откровений,Явленных искусством, – он одинУцелел в костре самосожженийПосреди обломков и руин.От мозаик, золота, надгробий,От всего, чем тот кичился век, —Ты ушла по водам синих рекВ Киев княжеских междоусобий.И с тех пор в часы народных бедОбраз Твой, над Русью вознесенный,В тьме веков указывал нам следИ в темнице – выход потаенный.Ты напутствовала пред концомРатников в сверканьи литургии...Страшная история РоссииВся прошла перед Твоим лицом.Не погром ли ведая Батыев —Степь в огне и разоренье сел —Ты, покинув обреченный Киев,Унесла великокняжий стол?И ушла с Андреем в Боголюбов,В прель и в глушь Владимирских лесов,В тесный мир сухих сосновых срубов,Под намет шатровых куполов.А когда Хромец Железный предалОкский край мечу и разорил,Кто в Москву ему прохода не далИ на Русь дороги заступил?От лесов, пустынь и побережийВсе к тебе за Русь молиться шли:Стража богатырских порубежий...Цепкие сбиратели земли...Здесь, в Успенском – в сердце стен Кремлевых,Умилясь на нежный облик Твой,Сколько глаз жестоких и суровыхУвлажнялось светлою слезой!Простирались старцы и черницы,Дымные сияли алтари,Ниц лежали кроткие царицы,Преклонялись хмурые цари...Черной смертью и кровавой битвойДевичья святилась пелена,Что осьмивековою молитвойВсей Руси в веках озарена.Но слепой народ в годину гневаОтдал сам ключи своих твердынь,И ушла Предстательница-ДеваИз своих поруганных святынь.70 А когда кумашные помостыПодняли перед церквами крик —Из-под риз и набожной коростыТы явила подлинный свой Лик:Светлый Лик Премудрости-Софии,Заскорузлый в скаредной Москве,А в грядущем – Лик самой России —Вопреки наветам и молве.Не дрожит от бронзового гудаДревний Кремль и не цветут цветы:В мире нет слепительнее чудаОткровенья вечной Красоты!
Посыл – А. И. Анисимову
Верный страж и ревностный блюстительМатушки Владимирской, – тебе —Два ключа: златой – в Ее обитель,Ржавый – к нашей горестной судьбе.
26 марта 1929
Коктебель
Стихотворения 1899 – 1931 годов, не вошедшие в авторские сборники
«Случайно брошенное слово…»
Случайно брошенное слово,Сухой цветок, письмо, портретИмеют силу вызвать сноваВоспоминанья прежних лет...
3 апреля 1900
Москва
«Жизнь – бесконечное познание…»
Юность – только агония
Умирающего детства.
Жизнь – бесконечное познание...Возьми свой посох и иди! —...И я иду... и впередиПустыня... ночь... и звезд мерцание.
<1901>
«На заре. Свежо и рано…»
На заре. Свежо и рано.Там вдали передо мноюДва столетние каштана,Обожженные грозою.Уж кудрявою листвоюНа одном покрылась рана..А другой в порыве мукиИскалеченные рукиПоднял с вечною угрозой —Побежденный, но могучий,В край, откуда идут грозы,Где в горах родятся тучи.И, чернея средь лазури,Божьим громом опаленный,Шлет свой вызов непреклонныйНовым грозам, новой буре.Над чернеющими пнямиСвежесрубленного лесаШепчут тонкие побегиЗеленеющих берез.А в лесу темно, как в храме,Елей темная завесаПахнет хвоей под ногами,И, как гроздья, среди лесаВсюду пятна птичьих звезд.И от карканья воронГул стоит со всех сторон,Как торжественный, спокойныйКолокольный мерный звон —Гулкий, стройныйи унылый...А над срубленными пнями,Как над братскою могилой,Тихо двигая ветвями,Им березы шелестят...«Мир уставшим... Мир усопшим», —Вместе с дальним гулом сосен,Наклоняясь, говорят...И им вторит издалека,Нарушая цепь их дум,Рокот вольного потока —Вечной Жизни бодрый шум.Думой новою объятый,Я стою... И мне слышныСловно дальние раскатыЧеловеческой волны...
<22 июля 1902 Неаполь>
«Я – Вечный Жид. Мне люди – братья…»
Я – Вечный Жид. Мне люди – братья.Мне близки небо и земля.Благословенное проклятье!Благословенные поля!Туда – за грань, к пределам сказки!..Лучи, и песни, и цветы...В полях люблю я только краски,А в людях только бред мечты.И мир как море пред зарею,И я иду по лону вод,И подо мной и надо мноюТрепещет звездный небосвод...
1902
Париж
«Весна…» Миллэ
В голосе слышно поющее пламя,Точно над миром запела гроза.Белые яблони сыплют цветами,В туче лиловой горит бирюза.Гром прокатился весеннею сказкой,Влажно дыханье земли молодой...Буйным порывом и властною ласкойЗвуки, как волны, вздымает прибой.
Во мне утренняя тишь девушки.Во мне молчанье непробужденной природы,Тайна цветка, еще не распустившегося.Я еще не знаю пола.Я вышла, как слепая жемчужина, из недр природы.Мои глаза еще никогда не раскрывались.Глубокие нити связывают меня с тайной,И я трепещу от дуновений радости и ужаса.Меч вожделения еще не рассек моей души.Я вся тайна. Я вся ужас. Я вся тишина.Я молчание.
25
Голова неизвестной (фр.).
<1904>
«И с каждым мгновеньем, как ты отдалялась…»
И с каждым мгновеньем, как ты отдалялась,Всё медленней делались взмахи крыла...Знакомою дымкой душа застилалась,Знакомая сказка по векам плыла...И снова я видел опущенный локон,Мучительно тонкие пальцы руки;И чье-то окно среди тысячи окон,И пламенем тихим горят васильки......Я видел лицо твое близким и бледнымНа пурпурно-черном шуршащем ковре...Стволы-привиденья, и с гулом победнымВеликий и Вещий сходил по горе...И не было мыслей, ни слов, ни желаний,И не было граней меж «я» и «не я»,И рос нераздельный, вне снов и сознаний,Единый и цельный покой бытия...
Сентябрь 1905
Париж
«Лежать в тюрьме лицом в пыли…»
Казнимый может при известных условиях считаться живым, провисев в петле не только минуты, но даже и часы. Современная же медицина не имеет еще надежных способов для определения момента наступления действительной смерти.
Проф. П. Минаков. Рус. Ведом. № 244
Лежать в тюрьме лицом в пылиКровавой тушей, теплой, сильной...Не казнь страшна... не возглас «пли!»Не ощущенье петли мыльной.Нельзя отшедших в злую теньНи потревожить, ни обидеть.Но быть казнимым каждый день!И снова жить... и снова видеть...Переживя свою судьбу,Опять идти к крестам забытым,Лежать в осмоленном гробуС недоказненным, с недобитым.И каждый день и каждый часКипеть в бреду чужих мучений...Так дайте ж смерть! Избавьте насОт муки вечных возрождений!
<1905>
«Город умственных похмелий…»
Город умственных похмелий,Город призраков и снов.Мир гудит на дне ущелийМежду глыбами домов.Там проходят миллиарды...Смутный гул шагов людскихК нам доносится в мансарды,Будит эхо в мастерских...В мир глядим с высоких гор мы,И, волнуясь и спеша,Шевелясь, родятся формыПод концом карандаша.Со сверкающей палитрыЛьется огненный поток.Солнца больше чтить не могЖрец Ормузда или Митры.Днем я нити солнца тку,Стих певучий тку ночами,Серый город я заткуРазноцветными лучами.По ночам спускаюсь внизВ человеческую муть я,Вижу черных крыш карниз,Неба мокрого лоскутья.Как большие пауки,Ветви тянутся из мрака,Камни жутко-глубокиОт дождливых бликов лака.