Здесь, в заливе, будто в сказке!Вид закрыт во все концы;По дуге сложились скалыВ чудодейные дворцы;В острых очерках утесов,Где так густ и влажен мох,Выраженья лиц каких-то,Вдруг застывшие врасплох.У воды торчат, белея,Как и скалы велики,Груды ребр китов погибших,Черепа и позвонки.К ним подплывшая акулаОт светящегося днаСмотрит круглыми глазами,Неподвижна и темна,Вся в летучих отраженьяхВысоко снующих птиц —Как живое привиденьеВ этой сказке, полной лиц!
«Доплывешь когда сюда...»
Доплывешь когда сюда,Повстречаешь города,Что ни в сказках не сказать,Ни пером не описать!Город – взять хоть на ладонь!Ни один на свете коньНе нашел к нему пути;Тут и улиц не найти.Меж домов растет трава;Фонари – одни слова!Берег моря словно жив —Он растет, когда отлив;Подавая голос свойГромче всех, морской прибойСвеял с этих городовВсякий след пяти веков!Но уж сказка здесь вполнеНаступает по весне,Чуть из них мужской народВ море на лето уйдет.Бабье царство здесь тогда!Бабы правят города,И чтоб бабам тем помочь,Светит солнце день и ночь!С незапамятных временСарафан их сохранен,Златотканый, парчевой;Кички с бисерной тесьмой;Старый склад и старый вкусВ нитях жемчуга и бус,Новгородский, вечевой,От прабабок он им свой.И таков у баб зарок:Ждать мужчин своих на срок, .Почту по морю возить,Стряпать, ткать и голосить;Если в море гул и стон —Ставить свечи у иконИ заклятьем вещих словУкрощать полет ветров.
«Снега заносы по скалам...»
Снега заносы по скаламВсюду висят бахромой;Солнце июльское блещет, —Встретились лето с зимой.Ветер от запада. ТалыйСнег под ногами хрустит;Рядом со снегом, что пурпур,Кустик гвоздики горит.Тою же яркостью красокВ Альпах, на крайних высях,Кучки гвоздики алеютВ вечных, великих снегах.В Альпах, чем ближе к долинам,Краски цветов все бледней,Словно тускнеют, почуявСкучную близость людей.Здесь – до болот ниспадаетГрань вековечных снегов;Тихая жизнь не свеваетЯркости божьих цветов;Дружно пылают гвоздики,Рдеют с бессчетных вершинМохом окутанных кочек,Вспоенных влагой трясин.
«Какие здесь всему великие размеры...»
Какие здесь всему великие размеры!Вот хоть бы лов классической трески!На крепкой бечеве, верст в пять иль больше меры,Что ни аршин, навешаны крючки;Насквозь проколота, на каждом рыбка бьется...Пять верст страданий! Это ль не длина?Порою бероева китом, белугой рвется —Тогда страдать артель ловцов должна.В морозный вихрь и снег – а это ль не напасти? —Не день, не два, с терпеньем без границАртель в морской волне распутывает снасти,Сбивая лед с промерзлых рукавиц.И завтра то же, вновь... В дому помору хуже:Тут, как и в море, вечно сир и нищ,Живет он впроголодь, а спит во тьме и стужеНа гнойных нарах мрачных становищ.
«Здесь, говорят, у них порой...»
Здесь, говорят, у них поройСмерть человеку облик свойВ особом виде проявляет.Когда в отлив вода сбегаетИ, между камнями, поморИдет открытыми песками,Путь сокращая, – кругозорЕго обманчив; под ногамиПесок не тверд; помор спешит, —Прилив не ждет! Вдруг набежитОтвсюду! Вот уже мелькаютСтруи, бегущие назад;То здесь, то там опережают,Под камни льются, шелестят!А вон, вдали, седая гриваПолзущего в песках приливаГудит, неистово реветИ водометами встает...Скорей, скорей! Но нет дороги!Пески сдаются, вязнут ноги,Пески уходят под ногой...Все выше волн гудящих строй!Их гряды мечутся высоко,Чтоб опрокинуться потом...Все море лезет на подъем!Спасенья нет... Блуждает око...Все глубже хлябь, растет прилив!Одолеваемый песками,Помор цепляется руками,И он не мертв еще, он жив —А тяжкий гул морского хора,Чтоб крик его покрыть полней,В великой мощности напораСтучит мильонами камней...
«Взобрался я сюда по скалам...»
Взобрался я сюда по скалам;С каким трудом на кручу взлез!Внизу бурун терзает море,Кругом, по кочкам, мелкий лес...Пигмеи-сосенки! Лет двестиЛюбой из них, а вышинойЕдва-едва кустов повыше;Что ни сучок – больной, кривой.Лет двести жизни трудной, скучной,И рост такой... Везде вокругНе шум от ветра – трепетанье,Как будто робкий плач, испуг.Но счастье есть и в них: не знают,Не ведают, что поюжнейВзрастают сосны в три обхватаИ с пышной хвоею ветвейИ что вдали, под солнцем юга,В морскую синь с вершин ЯйлыСквозь сетки роз и виноградаГлядят других сестер стволы...
«Из тяжких недр земли насильственно изъяты...»
Из тяжких недр земли насильственно изъяты,Над вечно бурною холодною волной,Мурмана дальнего гранитные палатыТысячеверстною воздвиглися стеной,И пробуравлены ледяными ветрами,И вглубь расщеплены безмолвной жизнью льдов,Они ютят в себе скромнейших из сыновТвоих, о родина, богатая сынами.Здесь жизнь придавлена, обижена, бедна!Здесь русский человек пред правдой лицезреньяТого, что божиим веленьем сведенаГраница родины с границею творенья,И глубь морских пучин так страшно холодна, —Перед живым лицом всевидящего богаСлагает прочь с души, за долгие года,Всю тяготу вражды, всю немощность трудаИ говорит: сюда пришла моя дорога!Скажи же, господи, отсюда мне куда?
«Хоть бы молниям светиться...»
Хоть бы молниям светиться!Тьма над морем, тьма!Вихорь, будто зрячий, мчится —Он сошел с ума...Он выводит над волнами,Из бессчетных струн,Гаммы с резкими скачками...А поет бурун.Что за свадьба? Что за пляска?Если б увидать!Тьма как плотная повязка, —Где ее сорвать...Сердцем чуются движеньяТемных сил ночных,Изможденные виденья,Плач и хохот их...
«Когда на краткий срок здесь ясен горизонт...»
Когда на краткий срок здесь ясен горизонтИ солнце сыплет блеск по отмелям и лудам,Ни Адриатики волна, ни ГеллеспонтТаким темнеющим не блещут изумрудом;У них не так густа бывает синь черты,Делящей горизонт на небо и на море...Здесь вечность, в веяньи суровой красоты,Легла для отдыха и дышит на просторе!
Из природы
На реке весной
Последним льдом своим спираяСудов высокие бока,В тепле весны шипя и тая,Готова тронуться река.На юг сияющий и знойный,К стране счастливой, но чужой,Ты добежишь, поток спокойный,Своей работницей-волной.С журчаньем нежным и печальнымДругим звездам, в вечерний час,Иным землям и людям дальним,Река, поведай и о нас!Скажи, как к нам весна приходит,Что долго ждем, что скучны дни,Что смерть с весной здесь дружбу водитИ люди гаснут, как огни...