Полный учебный курс Школы навыков ДЭИР. III и IV ступень
Шрифт:
Соответственно, первичный вывод: сознание займется объектом в том случае, если на его инструктивной оболочке будет сконцентрировано внимание.
Второй вопрос, пожалуй, самый интересный. Он заставляет нас задуматься о факторах, влияющих на возможность концентрации внимания в принципе, и на нем стоит остановиться поподробнее.
Из психологии прекрасно известно, что спонтанно, без напряжения и усиления процессов мышления и осознания, внимание выделяет из наблюдаемых объектов самый отличающийся в большую конструктивную сторону. Частично это обусловлено самим устройством нашего мозга, частично инстинктивно: яркое пятно, большой предмет, громкий звук – и движущийся
Однако в процессе мышления мы способны сосредотачиваться на фигурах, по своей конструктивной силе достаточно слабых. К примеру, при громкой музыке мы вполне способны вспоминать, что нам сказали недавно друзья, и находясь в шумном, раскачивающемся и переполненном людьми транспорте перебирать задачи на день. Мы оказываемся способны, во-первых, отвлечься от конструктивно сильной фигуры в пользу инструктивно сильной.
Более того, мы способны отвлечься и от инструктивно сильного раздражителя в пользу инструктивно более слабого: так, умирая с голоду и находясь в непосредственной близости от своего дома и ужина, мы можем, тем не менее, убирать на рабочем столе. Совершенно очевидно, что сам по себе ужин, как отдельная фигура, обладает для голодного человека куда большей инструктивной силой, нежели порядок на столе. Но наше сознание сумело выделить иную фигуру и сосредоточиться на уборке.
И в том, и в другом случае наше сознание задействовало некий резерв энергии, позволивший вниманию прежде всего выделить фигуру из фона, отвлекшись от конструктивной части в пользу инструктивной, а далее – даже выделить и удержать инструктивно немаксимальную фигуру.
Разумеется, как мы уже говорили, для субъекта СУП представляет собой целостный комплекс, где конструктивные и инструктивные компоненты взвешиваются на одних и тех же субъективных весах «притяжательности» – но факт остается фактом: есть некая причина, энергия, позволяющая нам сосредотачиваться на немаксимальных фигурах.
Откуда эта причина взялась в данном случае и что она собой представляет? И здесь ответ нам подскажет наш пример с уборкой стола. Ведь если мы вспомним, что на неубранный стол обратит внимание начальник, от которого зависит нагрузка, карьера и заработок, а от них накормленность семьи и благополучие вообще – уборка обретет новый смысл.
Итак, причина такого отвлечения возникает за счет активности сознания, соединяющего при помощи внимания воедино такие далекие и разные по величине фигуры, как неубранный стол (ерунда) и благополучие (серьезно). В результате такого соединения возникает суммарная инструктивность фигуры «стол, убираемый ради благополучия», значительно превышающая инструктивность фигуры «поедаемый ужин».
Справедливость сказанного нам подтвердит тот факт, что если наше внимание ослаблено – к примеру, мы устали или плохо себя чувствуем – то вероятность неубранного стола резко возрастет. Внимание оказывается неспособно преодолеть пропасть между «столом» и «благополучием» – и мы просто забываем, отрабатывая более простые варианты.
Таким образом, наше внимание в процессе выделения фигуры ситуационно способно придать ей дополнительную интенсивность за счет связи с другими – но эта способность опять-таки зависит от некоего «резерва внимания», активной причины, выступающей в роли энергии и позволяющей преодолеть разрыв.
В этом отношении сила сознания есть способность отвлечения от максимальной по интенсивности фигуры в пользу слабоинтенсивной.
Откуда берется эта энергия? Очевидно, оттуда же, откуда берется вообще вся энергия психики. Это энергия потребностей, драйвов, сублимированная на сохраняемых в памяти фигурах.
Попробуем рассудить принципиально. У психики нет причин двигаться вообще, если отсутствуют эмоциональные факторы, заставляющие психику двигаться куда-то в конкретном направлении. Эти факторы возникают вследствие функционирования неосознаваемых механизмов нашей психики, обеспечивающих возникновение потребностей – от самых элементарных до самых высших. Психика неспособна действовать в сторону уменьшения удовлетворения – и даже человек, отдающий последнее другому, уменьшает меру собственной неудовлетворенности за счет реализации высших потребностей, например проективного сострадания. Наградой выступает радость другого.
Соответственно, в любой данный конкретный момент времени энергия психики равна энергии неудовлетворенных потребностей, через какие бы фигуры она ни распределялась. Именно она и расходуется в процессе психического движения на удовлетворение потребностей. Эта вообще вся энергия, которая у психики есть.
Потенциальная энергия фрустрации – если угодно, напряжение, разность потенциалов – реализуется на осознание или трансформацию наблюдаемой фигуры. Более того, в процессе своей реализации, то есть в процессе расходования, субъект в состоянии ее ощутить в виде двух уже знакомых нам ощущений – триггерных ощущений центральных потоков, восходящего и нисходящего, ВП и НП.
Однако сама эта энергия расходуется в двух направлениях, принципиально для нас различных: она используется слабоосознаваемой частью психики – и собственно сознанием. Это крайне важно понимать, поскольку излишнее потребление одного источника заставляет иссякать другой.
Проиллюстрировать это можно достаточно просто.
Мы знаем, что слабоосознаваемая часть психики реагирует на действительность шаблонно, просто реализуя уже созданное намерение, а сознание вступает в игру преимущественно тогда, когда шаблон отсутствует. Так, обучение езде на велосипеде и езда на велосипеде совершенно разные вещи. Навык реализуется практически без участия сознания.
Однако что происходит, если мы сталкиваемся с мощным фрустрирующим раздражителем, на который у нас есть инстинктивная или отработанная шаблонная реакция? К примеру, если женщина видит мышь или электрику на колени падает оголенный провод? Скорее всего, ни она не объяснит, как оказалась на шкафу, ни электрик не вспомнит, как ему удалось отпрыгнуть чуть ли не на десять метров. Субъективно все случилось мгновенно.
В этом случае потребление энергии слабоосознаваемой частью психики настолько мощно, что внимание оказывается практически ее лишено, соответственно, события не осознаются и не запоминаются в доступной сознанию форме. В дальнейшем, кстати, наличие такого не доступного сознанию опыта у травматика может вызвать проблемы, весьма известные психологам. И именно этой особенностью обусловлено возникновение так называемой «пирамиды Маслоу».
Совершенно противоположная картина наблюдается при появлении мощного фрустрирующего фактора, на который шаблонная реакция отсутствует. Возникает эффект «растягивающегося времени», «четкости», «предельной осознанности», «фиксации мельчайших деталей», «жизни, проходящей перед глазами», даже если события длились мгновение. При этом как раз фоновая активность зачастую страдает: так, человек, спасающий имущество от пожара, вполне способен взять с собой все, решить сложнейшую топографическую задачу, прорваться через огонь, увернуться и перепрыгнуть все на свете, однако выскочить при галстуке и без брюк. Мощнейшее потребление энергии вниманием не оставляет резерва для фоновой активности, однако сознание достигает высочайшей эффективности.