Полтора килограмма
Шрифт:
Должен признать, большая часть вещей, хранившихся там, своим существованием была обязана
Джиму и второй жене, которые приобретали их для меня. Возможно, сказалось безденежное детство и
юность, но я относился к одежде как к средству, которое необходимо, чтобы согреться или прикрыть свою
наготу в жаркий день. Бренды не значили для меня ровным счетом ничего. Я прошел вдоль платяных
шкафов, выполненных из норвежской ели, с длинными узкими дверками из стекла и потолочной
каждого шкафа. Мой выбор пал на белый хлопковый джемпер с шевроном на груди и классические черные
брюки. Дополнив образ первыми попавшимися на глаза черными туфлями, критическим взглядом окинул в
зеркале свою сутулую от постоянного чтения фигуру с выпирающим вперед животом. Длинный торс и
непропорционально короткие ноги. Седая шевелюра, очки в черной прямоугольной оправе, крупный нос с
горбинкой и свисающим кончиком, безвольный подбородок, чуть впалые щеки и маленькие
невыразительные глаза с припухшими веками. «Да уж, точно не Ален Делон», – самокритично усмехнулся
я.
Из зеркала на меня взирал уже не прежний Дэн Харт, а истертый обмылок успешной жизни, с живым
пытливым умом и душой, требующей эмоций, которых тело уже не хочет знать.
Спустившись вниз, я нашел Джима, ожидающего меня в зале. Он просматривал почту на ноутбуке.
Услышав мои шаркающие шаги, сын, в мыслях пребывающий где-то далеко, задумчиво поднял глаза и,
одобрительно окинув прояснившимся взглядом, встрепенулся:
– Да ты, никак, решил завести себе девушку?
– Двух! – самодовольно уточнил я.
– Тогда не будем заставлять их ждать, – засмеялся он. Закрыл ноутбук и, оставив его на кресле,
встал.
Джим был одет в рубашку антрацитового цвета, классические черные брюки и ковбойские черные
сапоги из кожи змеи. Три верхние пуговицы рубашки остались незастегнутыми, обнажая рельефную грудную
клетку, бережно хранящую серебряный крест. Сын с детства просто упивался вестернами и считал
ковбойские сапоги самым подходящим для мужчины вариантом обуви. Одежда на его спортивной фигуре
сидела с той элегантной небрежностью, которая присуща аристократам.
Он обнял меня за плечи, и мы, как лучшие друзья, направились через холл к выходу. Пес, радостно
виляя хвостом, сопровождал нас к машине в надежде, что его возьмут с собой. Я наклонился и погладил
лохматого друга:
– Извини, Винчи, в другой раз. Там, куда мы едем, тебе точно не понравится!
Пес понимающе взглянул на меня своими умными карими глазами и сел на мраморную дорожку.
Водитель уже ждал нас, услужливо открыв двери «Роллс-Ройса».
Мы удобно расположились на заднем сидении авто, и машина тронулась с места. Нет, это была не
машина. Это была легенда! Тысяча девятьсот шестьдесят девятого года выпуска! Таких автомобилей было
выпущено всего триста семьдесят четыре единицы. Он, бесспорно, являлся гордостью моего автопарка.
Мелодичный звук мотора ублажал мой слух как лепет любимого чада. Phantom VI был последним «Rolls-
Royce» на отдельном шасси, имевшем характерную пружинную переднюю подвеску, заднюю подвеску
на рессорах и барабанные тормоза на всех четырех колесах. Автомобиль был оснащен восьмицилиндровым
V-образным двигателем, сочлененным с четырехскоростной автоматической коробкой передач. Еще в
20
детстве меня завораживала фигурка крылатой девушки, склонившейся перед прыжком вперед. Мог ли я в
те годы даже предположить, что стану владельцем такого раритетного транспорта?!
Мой дом находился в ста пятнадцати километрах от Бостона, на окраине маленького курортного
городка Хайаннис на полуострове Кейп-Код. В самом конце Грин Дюнс Драйв, выходящей на побережье
гавани Сентервилл. Если взглянуть на карту штата Массачусетс, то полуостров Кейп-Код очертаниями
напоминает находящегося в боевой стойке скорпиона, загнувшего вверх свой хвост. Таким образом,
Хайаннис расположился прямо на брюхе этого членистоногого. Нескончаемый поток туристов влечет сюда
две основные достопримечательности: дом экс-президента Америки Джона Кеннеди, которым по сей день
владеет его семья, и киты, устраивающие игрища с выпрыгиванием из воды.
За окном то и дело мелькали песчаные дюны с кустами шиповника и низкорослыми из-за зимних
ветров соснами. Анжелика, моя единственная внучка, приезжая в гости, обожала трясти ветки цветущей
сосны, наполняя пространство вокруг себя облаком желтой пыльцы. Я улыбнулся, вспомнив ее измазанный
носик и щечки. В последний ее приезд мы чудесно провели время: строили замки из песка на побережье,
спасали мечехвостов, оставшихся на берегу после отлива. Один оказался уже мертв, и мы устроили ему
достойные похороны. Я повернулся к сыну:
– Джим, приезжай с Анжеликой и Натали на выходные. Съездим в Барнстэйбл на музыкальный
фестиваль, покатаемся на яхте, посмотрим китов.
– Отличная идея, на субботу передают тридцатиградусную жару, прогулка на яхте будет очень даже
кстати. Только я не знаю расписания ее тренировок.
– Может, для того, чтобы видеть собственную внучку, мне построить ледовый каток в Хайаннисе? Я
это сделаю, черт побери! Тренировки у них! Совсем замучили ребенка! Ей всего шесть лет, а у нее уже нет