Полтора квадратных метра
Шрифт:
– Было, было, - закивал старичок.
– Да что пруды?! Фанталы били. Белые лебеди плавали... Какие же были аллеи! Перекрещенные и так, и эдак. И кирпичом выстланы. На ребро клали кирпич-то.
– А вы что, работали в саду?
– спросила Мария Ивановна.
– Всякое случалось, - уклончиво ответил старичок.
– Сад был бога-атый. Дерева все заграничные посажены. Вот, бывало, начнет снег выпадать - они и зацветут.
– Зачем же они в такую пору зацветали?
– спросил Павел Семенович. Цвет померзнет.
–
– Вы, случаем, не здесь живете?
– спросил Павел Семенович.
– Здесь, при церкви, то есть при мукомолке. А что?
– Попить захотелось.
– Пойдемте.
Старичок провел их к тыльной стороне церкви, где к беломраморному высокому полукружью прилепилась кирпичная сторожка о двух окнах. Они вошли в нее; там, в глубине, оказалась еще и железная кованая дверь, ведущая в церковь. Старичок отворил ее и нырнул за высокий тесаный порог.
– Идите сюда!
– позвал он, как из колодца.
Они вошли в темную сводчатую комнату.
– Это кадильня, - сказал старичок.
– А сюда батюшка в ялтарь ходил, указал он на мраморную лестницу, сворачивавшую винтом за округлую мощную колонну. На лестнице стоял у него бачок с водой и кружка.
– Пейте на здоровье!
Вода была холодная до ломоты в зубах.
– У вас здесь прямо как в погребе, - сказала Мария Ивановна.
– Я зимой живу в пристройке. "Буржуйку" ставлю там.
Стук мукомольного движка доносился сюда совсем глухо, как из подпола.
– И стены и перегородки толстые. Смотри-ка, в одном конце работают, в другом не слыхать. Ну и церковь!
– сказала Мария Ивановна.
– На века ставилась! Верите или нет, с одних кумполов взяли пятнадцать пудов золота. А теперь вот крыша течет, - сказал старичок.
Они просидели на пороге сторожки до самой темноты. Старичок все рассказывал и головой качал:
– А вот тут стояло дерево - азовские орехи по кулаку на нем росли. Вон там клуб был. У-у! Замечательный. Со всех держав приезжали сюда смотреть. Такой постройки мы, говорят, боле нигде не видали.
– Куда ж он делся?
– Хрестьяне растащили. Да что там клуб! Все яблони в коллефтивизацию перепилили, скамейки поломали... Ограды железные с могил и те порастащили.
– А барин откуда все это взял?
– с неожиданной ненавистью спросила Мария Ивановна.
– Тоже награбил!
– Известно, - согласился старичок.
– Но вы на это еще взгляните: ведь его самого не потревожили. Он поженился на учительнице и работал до самой коллефтивизации. А жена настоящая от него отшатнулась.
– Где же он работал при советской власти?
– спросила Мария Ивановна, которую все более завлекала судьба этого необычного барина.
– В
– Чудно, - усмехнулась Мария Ивановна.
– Что ж он, выходит, твой барин-то, революционером был?
– А кто его знает! Мужичонко он был гундосенький, немудрящий, тощой. Вот главный управляющий был у него мужчина видный. На что вам, говорит, все это строить? Вы на одни процента проживете. А он ему: а люди на что жить будут?
– Ха! Он что ж, о крестьянах заботился?
– спросила опять с недоверием и злостью Мария Ивановна.
– Известно. А то о ком же? Ежели у вас, к примеру, лошадь пала, то справку принеси ему из волости - он тебе денег на лошадь дасть. Вот ковда революция случилась и запрос сделали: как с ним быть, при этой волости оставить его или унистожить, то все селения дали на него одобрение.
– Я чего-то не пойму никак. Вы довольны, что революция произошла, или нет?
– в упор спросила Мария Ивановна.
– Ты в себе, Марья?
– сказал Павел Семенович как бы с испугом.
– Отчего ж недоволен, - невозмутимо ответил старичок.
– Тут нам землю дали. Мы в двадцатых годах зажили куды с добром. Вот меня считали раньше лодырем? А как мне землю дали, я их же обгонять стал.
– Подожди ты, не горячись!
– Павел Семенович тронул за плечо Марию Ивановну и к старику: - Вы мне вот что ответьте. Должен человек знать или нет, для чего он живет?
Блеклые, как стираная сарпинка, глазки старика оживились, заблестели:
– Раньше говорили: не спрашивай. Служи богу и обрящешь покой.
– А что есть бог? Вы-то как понимаете?
– Бог есть согласие жить по любви.
– Это верно!
– Павел Семенович даже по коленке прихлопнул.
– Именно все дело в согласии. Не то иной выдумает счастье и толкает тебе в рот его, как жвачку ребенку. На, пососи и ни о чем не проси! А если я не хочу такого счастья? Тогда что?
– Ну хватит тебе! Ты чего разошелся?!
– Мария Ивановна сама стала одергивать Павла Семеновича.
– Пойдем! Уже поздно.
– Так что тогда?
– опять спросил Павел Семенович, вставая с крылечка.
– Господь поможет, - сказал старичок, прощаясь.
10
Наутро им повезло - их приняли первыми.
Облисполком занимал старинное серое здание с высокими циркульными окнами. Говорят, что раньше здесь помещалась городская управа, а напротив, в теперешнем обкоме, губернская управа. Там, возле парадной двери, висела медная дощечка: "В этом здании работал великий русский писатель-сатирик М.Е.Салтыков-Щедрин".