Полтора квадратных метра
Шрифт:
– Ваш рабочий день уже кончился. Или вы позабыли чего?
– Тебя позабыла спросить: работать мне или отдыхать.
Мария Ивановна с ходу пошла к редакторской двери, обитой черным дерматином.
– Петр Иванович очень занят!
– Ирочка с кошачьей проворностью подскочила к двери.
– А я что, дурака пришла валять? Прочь с дороги!
Но не тут-то было. Ирочка прислонилась спиной к двери и продолжала вежливый разговор:
– Вы же не посторонний человек, Мария Ивановна. Вам
– А я говорю, отойди от двери! У меня дело поважнее - закон пришла выверить.
Дверь наконец открылась изнутри. Федулеев стоял у порога удоволенный:
– Представителям закона здесь всегда рады. Прошу, Мария Ивановна! даже лысую голову чуть наклонил, а лицо так и готово лопнуть от смеха.
Ирочка приняла такую же почтительную шутовскую позу и сказала нараспев, в тон редактору:
– Пож-жалуйста! Только зонтик оставьте. У нас в кабинете не течет.
– А сколько это вас в кабинете?
– съязвила и Мария Ивановна.
– Да вы и впрямь как ревизор, - усмехнулся Федулеев.
– С каким мандатом?
– С государственным как бухгалтер... Да еще с партийным как коммунист. С вас довольно?
– Ба-альшой вы человек, - сказал Федулеев.
Мария Ивановна прошла в кабинет, села в кресло, а зонтик положила на редакторский стол.
Ирочка оставила дверь растворенной, удалилась к своему маленькому столику с пишущей машинкой, а Федулеев стал прохаживаться по кабинету.
– Может быть, вы все-таки закроете дверь и выслушаете меня?
– сказала Мария Ивановна.
– Говорите, говорите. Здесь у нас секретов не бывает. Мы публичная печать. Живем открыто, - весело отозвался Федулеев.
– Ладно, публичная так публичная. Вы опровержение давать будете?
– Мария Ивановна, вы меня удивляете. Вы сколько у нас работаете? Третий год? Скажите, давали мы хоть раз опровержение? Никогда, - отчеканил Федулеев.
– Потому что мы - печать. А в печати факты помещаются только проверенные. Вы когда-нибудь читали опровержение?
– Вы мне печать в нос не суйте. Я знаю, какая правда у нас в редакции.
– На что вы намекаете?
– На то самое... Вы нарушаете постановление правительства.
– Какое?
– Декрет СНК СССР от двадцать первого декабря тысяча девятьсот двадцать второго года, параграф второй. Вы его читали?
– Ну?
– Вот тебе и ну... По этому декрету запрещается держать на работе в качестве подчиненных прямых родственников. А у вас не кто-нибудь из прямых родственников, а собственная жена работает. Да еще не имеет на то образования. Вот она, ваша правда.
Федулеев оглянулся на Ирочку и остановился:
– Образование у нее в пределах педучилища.
– Это как в пределах? По
Федулеев печально вздохнул и сел за стол.
– Мария Ивановна, третий год вы у нас работаете и ни разу даже не упомянули о таком серьезном декрете. Скажу вам честно, я не юрист и не знал о существовании такого декрета. И более того, сожалею, что мой ответственный финансовый работник не информировал меня об этом. Я допускаю, что вы совершили такой промах неумышленно. Наверно, память вас подвела. Да ведь и неудивительно - возраст у вас преклонный. Пора вам, Мария Ивановна, уходить на пенсию. Давно пора.
– Я подожду, пока ваша жена уйдет отсюда.
– Ждать не придется, Мария Ивановна... коллектив редакции не потерпит. Вы же знаете, как это делается: сперва один выговор, потом другой. А там приказ об увольнении, и точка. Ну, зачем вам доводить дело до точки?
– У меня, слава богу, ни одного выговора не бывало.
– Есть уже один, есть, - Федулеев только руками развел и с таким огорчением на лице, будто сам и страдал больше всех от этого выговора. Ирина, принесите книгу приказов!
И не успела Мария Ивановна дух перевести, как перед ее носом уже лежала книга редакционных приказов, раскрытая на нужной странице.
Приказ N 44 по редакции "Красный Рожнов" от 27 августа.
Ввиду невыхода на работу 27 августа сего года бухгалтера редакции Полубояриновой М.И. без уважительных на то причин этот день считать прогулом и не оплачивать, а за невыход на работу объявить выговор.
Редактор газеты "Красный Рожнов" Федулеев.
"Так вот оно что!
– сообразила Мария Ивановна.
– Вот почему они так нагло со мной любезничали".
– Это ложь! Фальсификация!
– Мария Ивановна хлопнула рукой по раскрытой книге, словно муху убила.
– Книга приказов тут ни при чем. Ведите себя культурно.
– Ирочка взяла книгу и выскользнула из кабинета.
– Какая же фальсификация?
– спросил Федулеев.
– Злостная! Я ездила в облисполком жаловаться на вашу клевету. Я заходила в управление по печати - месячный отчет выверяла... А вы мне прогул?
– В область ездят в командировку, не так ли?
– строго спрашивал Федулеев.
– Командировочные я ей не выписывала, - отозвалась из своего предбанника Ирочка.
– Правильно, - кивнул головой Федулеев, - потому что я и приказа не отдавал считать вас в командировке. Да вы и не отпрашивались у меня. Так ведь, Мария Ивановна?
– Дак я же с отчетом ездила!
– Ну и что? Отчет не исключение из правил.
– Да не впервой же я так ездила.
– Не знаю... Может быть, вы и раньше ездили жаловаться... Но я этого не знаю, - Федулеев оставался невозмутимым.