Полундра
Шрифт:
— Да уж, — не слушая ее, продолжал коммерсант. — Хороший сюрприз ты намерена преподнести своему мореману. Ребеночка, что ты ему родишь, всем торговым флотом мира воспитывать будете!
— Замолчи, ты! Подлец! — Девушка, не помня себя от обиды и гнева, вскочила и, схватив лежавшую на кровати собственную сумочку, швырнула ее прямо в лицо коммерсанту.
Удар сумочкой по лицу привел коммерсанта в бешенство. В ярости Борис Стариков вскочил с кресла и набросился на белокурую девушку. Своими кулаками он стал потрясать перед самым ее лицом, но Наташа смотрела на него спокойно и бесстрашно. Скрежеща зубами от не находящей выхода злости, коммерсант схватил девушку за плечи, сжал стальными пальцами. Придвинув свою пухлую рожу вплотную, он заговорил тихо, но страшно:
— Это я подлец, да? Ах ты, маленькая сучка! — И он еще сильнее сдавил ей плечи.
Девушка застонала от боли, попыталась вырваться из его рук, но коммерсант держал ее крепко.
— Нет, постой! — так же тихо, но зловеще про должал он. — Ты что же, думаешь, вернешь мне эти задрипанные двадцать тысяч баксов, и все, да? Думаешь, я оставлю тебя в покое? Нет, детка! Не хочешь за меня замуж? Не надо! Хрен с тобой! Обойдусь! Выходи замуж за своего нищего моремана, если уж ты его так любишь! Но не сейчас! Сначала ты побудешь моею бабой! Месяц, два, полгода! Пока мне не надоест! Не хотела по-честному, получай так! — И он, изо всех сил сдавив плечи белокурой девушки, впился поцелуем в ее губы.
Однако сильный удар локтем в живот тут же заставил его охнуть и сесть на диван. Освободившись, девушка подхватила свою сумочку и кинулась было к выходу из номера, но дверь его была заперта. Тря— сущимися от волнения руками она принялась открывать замок. Ей удалось это в конце концов, дверь номера открылась, но тут Стариков пришел в себя после удара.
— Куда пошла, сука?! — взревел он, кидаясь в прихожую. — Стоять! Так просто ты от меня не уйдешь!
Он потащил девушку прочь от двери, оставив ее, однако, открытой, наотмашь ударил Наташу по лицу, грубыми движениями повалил на диван и стал срывать с нее одежду. Она сначала отбивалась как могла — молча и с ожесточением, — но, видя, что Стариков побеждает, закричала во все горло — истошно, протяжно, так, что у бизнесмена даже заложило в ушах
— Заткнись, дура! — взревел бизнесмен, пытаясь закрыть ей рот рукой, но было уже поздно: на пороге номера стоял отец девушки, старый каплей Назаров.
— Ты?.. Ты как посмел, гнида?
Мгновение двое мужчин — старый и молодой — смотрели друг на друга сузившимися от ненависти глазами. Побледнев от бешенства, бизнесмен отпустил девушку и направился навстречу больному старику. Циничная усмешка заиграла на его губах.
— Ну, ты что, старый дуралей? — насмешливо проговорил он. — Тебе что, жить надоело, что ли?
— Папа! — в отчаянии крикнула девушка. — Папа, не связывайся, он убьет тебя!
Она кинулась было к старику, но бизнесмен без труда перехватил ее. Изо всей силы ударил сверху по голове так, что она тут же без чувств повалилась на пол.
— Не смей, гнида! — крикнул было старик, в бессильной ярости кидаясь на помощь своей дочери, но коммерсант повернулся и к нему, одним ударом в грудь сшиб и его с ног. Старик заохал, застонал, скрючившись на полу.
Бизнесмен хотел было пойти, запереть дверь в номер, но тут она сама открылась, и послышались возбужденные голоса людей, говоривших что-то по-норвежски. Им возражали двое телохранителей бизнесмена, пытавшихся не пустить кого-то в номер. Однако самый возбужденный и громкий голос принадлежал женщине — скорее всего, из персонала отеля. Она была явно встревожена доносившимися из номера Старикова шумом и криками. В ярости от того, что, кажется, влип в скандальную историю как раз тогда, когда она ему крайне нежелательна, Борис Стариков заскрежетал зубами, стал нервно оглядываться вокруг, лихорадочно соображая, что же теперь предпринять.
— Серый! — вдруг во всю глотку крикнул он в сторону двери. Вскоре один из телохранителей по явился на пороге. — Серый, на, возьми! — Бизнесмен вытащил из кармана и подал ему пачку зеленых купюр. — Иди, подмажь их, чтобы заткнулись и валили отсюда!
Но телохранитель, ошалело выкатив глаза, смотрел на молчаливо корчащегося от боли на полу старика и лежащую в углу без движения белокурую девушку.
— А с этими что, хозяин? — тупо спросил он, указывая глазами на них.
— С этими? — Стариков грязно выругался. Поискав по комнате, схватил с пола пачку долларов, которую принесла ему девушка, подал ее телохранителю. — На, возьми вот это тоже…
— Да ты что, хозяин! — воскликнул он, оторопело глядя на солидную пачку стодолларовых купюр. — Мне такие бабки…
— Бери, говорю, сука, и не действуй мне на нервы! — в ярости заорал на него коммерсант. — Займись вот этими. — Он кивнул на старика и дочь. — Поищи где-нибудь на побережье Норвежского моря, лучше за Полярным кругом…
— Что поискать, хозяин? — Глаза телохранителя были пусты, как чистый лист бумаги.
— Коттедж снять, дятел! — снова заорал Стариков. — Снимешь на свое имя. Возьмешь здесь напрокат машину, какую-нибудь поскромнее. Наташку и ее папика отвезешь туда, будешь стеречь как зеницу ока…
— Как же я их буду стеречь? — Телохранитель продолжал тупо таращить глаза на своего хозяина. — Ведь старик, это самое… после операции… Вдруг что случится, богу душу вздумает отдать?
— Об этом вот пусть она побеспокоится! — зло сказал Стариков, с ненавистью пнув лежащую на полу девушку. Та зашевелилась, тихо застонала. — Пока я буду решать свои дела, позаботишься вот об этих. Бабе объяснишь, что пока она не согласится со мной трахаться, отца ее на свободу не выпущу. И ее тоже! Но сам смотри, чтобы обращался с ней ласково, понял? Кормил, ухаживал, и все такое! А вздумаешь с ней что-нибудь сделать… — Стариков свирепо заскрежетал зубами. Телохранитель, ростом на пол головы выше его, в ужасе попятился. — Пусть только она на тебя пожалуется!.. Я тебе собственноручно яйца отрежу, понял?
Телохранитель, сжимая в руке пачки зеленых денег, поспешил послушно закивать в ответ. После этого он в некоторой растерянности стоял и смотрел на оставленных в его власти людей. Казалось, возложенная на него миссия была совсем не по вкусу этому бугаю, который и понятия не имел, с какого бока приняться за ее исполнение.
ГЛАВА 32
Электролебедка на корме гидрографического судна медленно, метр за метром, вытравливала трос из глубины моря. Вскоре показалось и то, что было на конце этого троса; громоздкая стальная корзина, доверху нагруженная небольшими, герметически запаянными контейнерами из сумрачно-серого, не темнеющего в морской воде металла. Груда точно таких же ящиков уже была сложена штабелем на палубе гидрографического судна, возле ходовой рубки. Кавторанг Мартьянов жадными глазами впился в эти новые показавшиеся из морской пучины небольшие цинковые ящики. И теперь, пока специальный кормовой кран поднимал корзину над поверхностью моря и доставлял ее на палубу, он не сводил глаз с нее, напряженно шевеля при этом губами, словно пересчитывая что-то.
— Разрешите обратиться, товарищ капитан второго ранга! — во всю глотку гаркнул мичман, незаметно приблизившись к Мартьянову.
Тот вздрогнул, обернулся и вытаращил на мичмана ошалелые глаза.
— Разрешите спросить, а что в этих ящиках? — будто не замечая замешательства своего командира, бодро продолжал мичман.
— Сказано тебе: военно-морские архивы, — глуховатым голосом отозвался наконец кавторанг. — Какого хрена орешь-то как полоумный?
— А разрешите вскрыть один ящик? — как ни в чем не бывало продолжал мичман. — Интересно взглянуть, что это за архивы.