Полуночные укусы. Сборник рассказов из серии "Морганвилльские вампиры"
Шрифт:
Вампиры любят гулять и бегать в одиночестве по темным тропам. Нас постоянно кто-нибудь обгоняет. Многие кивают. Некоторые останавливаются поздороваться. Некоторые — самые прогрессивные — даже здороваются с Евой, словно она для них настоящая личность.
У меня был порыв побегать, но Ева не сможет держать темп даже в практичных сапогах. Подавить это желание потребовало всю мою сосредоточенность, так что пока она говорила, я делал вид, что слушаю. Она рассказывала какую-то историю про Шейна и Клэр; оба наших человеческих соседа опять попали в неприятности, но на этот раз это было незначительно
Впереди я увидел приближающуюся к нам пару. Женщина — несомненно Основатель Морганвилля, Амелия; только Амелия может так одеваться. Она была одета в белый жакет и юбку, и высокие каблуки. Если бы она стояла на месте, она бы выглядела как мраморная статуя, ее кожа лишь на несколько оттенков отличалась от одежды, ее волосы были того же цвета. Красивая, но ледяная и мрачная.
Прогуливающимся рядом с ней, заложив руки за спину, был Оливер. Он выглядел гораздо старше ее, но я не думаю, что он старше; она умерла молодой, он умер в конце среднего возраста, но они оба были очень старыми. Его длинные седые волосы собраны, он одет в черную кожаную куртку и темные брюки. Он хмурился, но эй, он всегда такой.
Странно видеть их вместе таким образом. Они, как правило, вежливые враги, иногда могут вгрызться друг другу в горло (буквально). Но не сегодня. Не здесь.
Амелия светилась в лунном свете, и когда она улыбалась, она не выглядела такой холодной. Она склонила голову к нам.
— Майкл. Ева. Спасибо за сегодняшнюю небольшую демонстрацию. Я очень признательна.
— Мадам, — сказал я и ответил на приветствие. Ева помахала рукой. Мы бы продолжили идти, но Амелия остановила, а Оливер преградил нам путь, так что мы остановились. Я сказал: — Надеюсь, вы наслаждаетесь прогулкой. Приятная ночь.
Неубедительно, но я не хотел болтать. Я хотел двигаться. На самом деле я не мог усидеть на месте и в нервном ритме барабанил пальцами по моей ноге. Я видел, как Оливер это заметил. Он стал еще более хмурым.
— Становится прохладно, — ответила Амелия. Как и Оливер, она оценивала мои дрожащие пальцы. — Я слышала, ты сегодня попробовал новую продукцию.
— Да, она хороша, — сказал я. — Я с собой еще взял. — Банка была тяжелой в моем кармане, и я думал об этом весь вечер. Я обнаружил, что обернул вокруг нее руку в кармане, но я удерживался, чтобы не потянуть за язычок. До сих пор. — Очень удобно. Подумайте о продаже по шесть штук.
— Ну, современная эпоха требует удобства, — Амелия пожала плечами. — Но мы посмотрим по продажам по одной штуке. Многие хотели доступ к банку крови в неурочные часы, так что автоматизация казалась наиболее логичным решением. Ты не против вкуса консервантов?
— Нет, это хорошая вещь, — ответил я. Я вспомнил, что сначала мне он не понравился, но теперь по некоторым причинам казалось, что воспоминание ошибочно — на самом деле было очень вкусно, но я не был к этому готов. — На вкус лучше, чем в пакетах. — Я чуть было не сказал и лучше, чем из вены, но Ева была тут, и это бы смутило ее по двум вопросам, а не одному. Во-первых, что я говорю людям, что она позволила мне укусить ее, и во-вторых, что ее кровь недостаточно хороша. Я едва вовремя
— Серьезно, Гласс, ты считаешь, что мы приступим к массовому производству без тестирования? — отрезал Оливер. — Она была опробована, проанализирована и проверена на летальный исход. Я не могу представить себе более скучный процесс. Два года, от концепции до фактической поставки. Половина вампиров Морганвилля были вовлечены в тесты.
— А ты пробовал? — спросил я его. — Попробуй. Она правда… — Я не знал, как закончить предложение, как только его начал. — Лютая, — сказал я наконец. Евино слово. Я не был уверен, что даже знал, что на самом деле имелось в виду, когда она использовала его, но казалось подходящим.
Очевидно, Оливер не понял, потому что он долго смотрел на меня взглядом, которым можно растопить бетон.
— Наша главная трудность в том, чтобы убедить старых вампиров использовать его, — сказал он. — Большинство из них не знакомы с понятием идентификационных карточек, еще меньше о кредитных картах, а машины приводят их в замешательство.
— Готова поспорить, — вмешалась Ева. — Среди клыкастиков мало кто пробовал колу.
— Мне нравится кола, — сказал я.
Амелия слегка улыбнулась.
— Как и мне, Майкл. Но я боюсь, что мы в меньшинстве. — Было что-то осмотрительное в ее глазах, небольшое беспокойство. — Ты хорошо себя чувствуешь?
— Прекрасно, — ответил я, наверное, слишком быстро. — Я прекрасно себя чувствую.
Оливер быстро переглянулся с ней и почти незаметно пожал плечами.
— Тогда мы пойдем, — сказал он. — Обсудим некоторые вопросы.
Нас отпустили, и я был счастлив схватить руку Евы и уйти, когда двое других направились в другую сторону. Оливер всегда беспокоил меня; отчасти из-за его злее-тебя отношение, и частично из-за того, что я не мог не вздрогнув вспомнить, как встретил его… как он пришел как милый, искренний парень и набросился на меня. Это случилось до того, как кто-либо в Морганвилле узнал, кто он или как опасен он может быть.
И он убил меня. Во всяком случае, частично; он не оставил мне выбора стать тем, чем я являюсь сейчас. Может, он думал об этом как о справедливой сделке.
Мне до сих пор так не кажется.
Волной адреналина меня захлестнул… охотничий инстинкт. Потребовалась секунда, чтобы понять, что внутри меня происходит сложная смесь: кипящая ненависть к Оливеру, куда больше, чем я чувствовал обычно; голод, хотя я не должен быть голоден вообще; и, наконец, наиболее тревожное, благодаря нашим сплетенным рукам я чувствовал устойчивый, соблазнительный пульс крови Евы.
Это был момент, который заставил меня дрожать и резко застыть, закрыв глаза, пока я пытался побороть эти непримиримые сильные желания. Я слышал, как Ева о чем-то меня спрашивает, но я закрылся от нее. Я закрылся от всего, концентрируясь на том, чтобы остаться собой, остаться Майклом, остаться человеком, по крайней мере сейчас.
В конечном счете я полез в карман и открыл алюминиевую банку первой отрицательной, на вкус как металл и мясо, успокаивая зверя, который пытался вырваться наружу. Я не мог позволить этому произойти, не здесь, не с Евой.