Полуночный трубадур
Шрифт:
Кокдор допил коктейль.
— Пойдемте, Люк, попробуем разузнать, в чем дело.
На звездолетах такие происшествия не любили. Совсем не любили. Все знали, что один такой парень мог запросто уничтожить огромный крейсер или многопалубный корабль. Несмотря на свою мощь и великолепные летные качества, “Спортиф” мог сильно пострадать в результате умелой диверсии. Тут и одного негодяя хватит.
Бруно улыбнулся Жолене на прощание. В его улыбке промелькнула тень беспокойства. Вместе с Люком они отправились через весь огромный корабль к своим каютам.
— Внимание! Срочное сообщение для экипажа и пассажиров! На борту астролета скрывается гражданин Меркурия Модек Тван, уличенный в попытке диверсии и оказавший сопротивление органам охраны порядка. Командир приказывает всем оказать содействие, в том числе и с применением оружия, в обнаружении и задержании преступника по имени Модек Тван… Его только что видели в районе бассейна…
Последовали лишенные интереса подробности. Кавалер Кокдор и Люк Дельта переглянулись поверх спины шедшего с ними Ракса.
— Что это все значит?
— Говорят, такие случаи участились на подходах к Меркурию. Там происходит что-то тревожное, часто задерживают местных жителей.
— Слишком часто, — нахмурившись, произнес Бруно. — Если уж на то пошло, Меркурий — их родной дом!
— Их древняя раса, кавалер, все так же враждебна к остальным — будь то земляне или жители любых других планет. Они продолжают считать нас захватчиками.
— Знаю. Как все народы, считающие себя угнетенными, они ужасные расисты. Но такие методы мне тоже не нравятся.
Беседуя, они подошли к своим каютам, которые были почти рядом, на одной палубе.
Люк Дельта уже собирался войти к себе, договорившись с Кокдором идти вместе ужинать через час, но тут Ракс забеспокоился, бросился к двери, угрожающе растопырил крылья, не давая Люку прикоснуться к магнитному замку.
— Минуточку, Дельта.
Кокдор жестом остановил молодого пилота и прошел вперед.
— Разрешите, я сам.
Дельта увидел, как Бруно застыл перед дверью, закрыл глаза и лицо его напряглось в характерной маске.
Ракс утих, хорошо зная, что хозяин пытается осуществить психологическое зондирование “того, что находится за дверью”.
Капелька пота, как жемчужина, скатилась по виску Кокдора.
— Ничего страшного. Пойдемте.
Он потрогал замок, но Люк Дельта схватил его за руку.
— Но он же там… Это враг, он может быть опасен. Я знаю, что вдвоем мы…
— Втроем, — перебил его Кокдор, с улыбкой показав на Ракса. Но не волнуйтесь, тот, кто за дверью, совершенно нам не враждебен.
Они вошли.
Молодой меркурианец был в каюте. Он держался очень прямо, на его темном, довольно красивом лице была написана глубокая тревога. Когда меркурианец увидел обоих землян и пстора, он, казалось, заволновался еще больше, но не сдвинулся с места. Ни защищался, ни нападал, хотя, конечно, если бы такая попытка произошла, Ракс мгновенно растерзал бы его.
Меркурианец смотрел на кавалера, и его красные глаза лучились подлинной надеждой.
К большому удивлению Бруно и Люка, он подошел к Кокдору и почтительно склонил колено перед кавалером Земли.
— Кавалер Кокдор, — произнес он, — я умоляю вас о защите. Я должен передать вам послание от Давехат. Выслушайте меня, потому что мне осталось недолго жить. Я не боюсь за себя — речь идет о судьбе Меркурия, а может быть, и всего живого во Вселенной.
3
Давехат…
Это имя было известно обоим землянам и вообще всем, кто по службе бывал на Меркурии.
До того, как жители Солнечной системы обнаружили здесь полуцивилизованных обитателей, на Меркурии всем заправляла теократия. Первую скрипку играли женщины — то ли жрицы, то ли колдуньи… От матери к дочери передавались тайны мистических ритуалов.
Давехат, единственная наследница династии верховных жриц, была известна тем, что, подобно многим молодым меркурианкам, решительно порвала с затхлыми устоями прошлого. Она побывала на Земле, на других планетах дальних звездных систем, училась в знаменитых университетах, знала много языков, имела диплом доктора медицинской психологии, с блеском защитив диссертацию по эволюции недавно открытых рас на молодых планетах.
Модек Тван был ее посланцем. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, для чего ей понадобился Кокдор — речь шла, конечно, не о научных интересах Давехат, а о темных меркурианских обычаях.
Не теряя времени даром, кавалер спросил:
— Так в чем дело, Модек Тван?
Смуглокожий меркурианец тяжело дышал. После погони его красноватые глаза приняли такое же выражение, какое бывает у затравленного в собственной берлоге зверя.
— Кавалер, у нас на Меркурии радио перехватывает какие-то неясные послания. На всякую информацию о них наложена жесточайшая цензура.
— А откуда идут эти послания? Разгадан ли их смысл?
Модек Тван скривился в усмешке.
— Благодарение богам — власти в этом ничего не поняли, кроме того, что эти сведения — потрясающей важности, которые они и утаивают. К своей выгоде, разумеется. Давехат могла бы, наверное… Я сам немногое знаю… Мне просто было поручено войти в контакт с вами, но меня предали, выследили, и теперь я обречен.
— Да в чем вы, собственно говоря, виноваты?
— В том, что я знаю. Знаю немного, совсем немного, но этого достаточно, чтобы меня нейтрализовали — проще говоря, уничтожили, как многих других друзей Давехат.
— Что вы имеете в виду?
— Их убили или запрятали в тюрьму на спутнике.
— Вы в этом абсолютно уверены?
Кокдор был потрясен. Смуглый меркурианец неожиданно подтвердил то, о чем он сам уже догадывался. И Жолена неспроста приходила в его уединенное обиталище в горах Прованса.