Полунощная Чудь
Шрифт:
Он стал спускаться вниз, идя по тропинке, которую ему показал Гарадас. Она кружила по склонам гор, проходя высоко над долинами и лугами. Внезапно он увидел деревню Года, лежавшую далеко внизу. Его взгляд пробежал по деревне и по разноцветному одеялу полей, окружавших ее. Там, вдалеке, на серой равнине далеко внизу, он увидел шпиль из серого камня: башня, почти не отличимая по цвету от окружающих ее камней. Место находилось достаточно далеко от границ деревни и казалась очень одиноким.
Тропинка обошла полукруг горных вершин, залезла на высокий утес над деревней, потом устремилась вниз. Он продолжал идти, постепенно спускаясь. Рядом с тропой он видел маленькие пастбища, разделенные невысокими каменными стенами. Они были пусты. Сюда
Тропинка свернула, по широкой дуге обходя деревню, потом внезапно нырнула в мешанину утесов. Пастбища сменились краем горы: множество огромных плоских камней, спускавшихся к краю пропасти. И тут перед ним появилась башня, находившаяся, казалось, на самом краю мира. Равнина под ним напоминала разноцветный ковер, по которому бежали тени от облаков. Теплый ветер дул с севера, что совершенно не вязалось с началом зимы. Он должен быть ледяной и пронзительный, если дует из замерзшей страны, или нет?
Уртред покачал головой и пошел дальше по тропинке, огибавшей слева основание башни. Теперь он увидел деревянные перила, прилепившиеся к обрыву. Начало лестницы, ведущей на равнину. Он подошел поближе и заглянул вниз: деревянная лестница, укрепленная на камнях, торчащих из утеса. Она зигзагом спускалась в бездну, обходя могучие каменные быки, поднимавшиеся из утеса немного ниже; ему даже показалось, что у него выросли крылья и он парит над бесконечной пустотой. В тысяче футов под ним чернела равнина. По всей видимости это был единственный путь наружу из земли горцев.
Уртред еще раз посмотрел на Сломанные Вязы. Манихей пообещал ему, что в этой земле он найдет свою судьбу, найдет место, в котором записаны все тайны его прошлого. Крутые и изрезанные трещинами склоны из красного пещаника, устремленные в небо пики и острые как бритва кряжи, темные руины, накрытые пурпурным облаком. Пока он глядел, опять ударила молния и, через несколько мгновений, он услышал отдаленные раскаты грома.
Подчинясь внезапному импульсу, Уртред вытащил из дорожной сумке посох ловцов пиявок. Несколько мгновений он глядел на него. Когда в катакомбах под Траллом ему впервые дали этот посох, он решил, что это обыкновенный кусок мертвой ветки какого-то дерева. Но Старший ловцов пиявок сказал ему, что посох был вырезан здесь, на севере, из дерева, растущего в Лесу Лорн. И чем дольше он принадлежал Уртреду, тем больше казалось, что мертвое дерево возвращается к жизни: после Святилища Светоносца в Тралле, где он впервые увидел изменившуюся Талассу, на мертвой коре посоха набухла почка, из нее явился нежный листок, и они все еще здесь. Даже через перчатки он чувствовал покалывание энергии и легкое давление, примерно то самое, какое, судя по рассказам, испытывают лозоискатели, когда ищут при помощи ореховых жезлов спрятанную воду. И это давление толкало его на север, еще одно подтверждение того, что он должен идти именно туда. Быть может посох толкал его домой, куда-то в далекий невидимый отсюда лес за Сломанными Вязами.
Только одно не давало ему немедленно начать спуск: Таласса. Совсем недавно он убедил свое сердце оставить ее и идти на север один. Но сможет ли он уйти, не увидев ее еще один раз?
Не меньше часа Уртред глядел на вид внизу, в голове проносились противоречащие друг другу мысли. Его взгляд скользил по бело-серым линиям снега, покрывавшего горы: наполненные льдом овраги, громадные, покрытые льдом скалы, извилистые кряжи, восходящие к снежным шапкам вершин. И он опять спросил себя: почему это место так знакомо ему?
ПЯТАЯ ГЛАВА. Подземные Темницы
Две сотни лиг к югу — Тралл
Глубокое подземелье под Храмом Исса; земля время от времени вздрагивает, осыпая
Собравшаяся в зале маленькая группа ждала смерти.
Сам Фаран Гатон сидел на троне, откинув голову назад, и опирался на вырезанную в спинке трона змею, поедающую собственный хвост: символ Исса. Он был одет в черные кожаные доспехи и шлем, которые были на нем прошлой ночью перед тем, как он вошел в подземелье гробницы Маризиана. И доспехи и шлем были вымазаны в грязи и густо покрыты белой пылью. Капюшон плаща он откинул назад, за плечи. Единственной оставшейся рукой он крепко ухватился за подлокотник трона. Из левого плеча, там, где раньше была рука, торчал обломок желтой кости.
Пальцы оставшейся руки были белы как кость, и кольца на них сверкали красным и зеленым в мерцающем свете ламп. Больше ничего цветного на нем не было. Лицо было матово-бледное от покрывавшей его пыли; пыль и боль от раны сделали его еще бледнее, чем обычно. Глаза под бледным лбом горели темным пламенем.
В отличии от остальных он не обращал внимание на каменные осколки, падавшие с потолка после очередного подземного толчка. Он даже не вздрогнул, когда кусок кирпичной кладки, размером с мужской торс, упал в нескольких футах от него, подняв гору пыли. Люди вокруг начали кашлять, когда пыль разлетелась по всему плохо освещенному залу. Но для князя пыль была ничто. Его ссохшиеся легкие были забиты намного более древней пылью, чем та, что падала сейчас. Грудь медленно поднималась и опускалась, он тяжело и громко дышал зловонным воздухом подземелья.
Слуги, перепуганные насмерть, что-то быстро и невнятно говорили друг другу. Фаран мог бы заставить их замолчать, одним недовольным жестом, но, откровенно говоря, он почти не сознавал, что они вообще здесь. Его мысли были далеко отсюда, и даже далеко от смерти, сверлящий холод которой лился в него оттуда, где еще вчера была его левая рука.
И его мысли, что необычно, были полны самообвинениями. Он прожил двести лет, но не имеет значения, сколько лет прожил человек, он размышляет, обдумывает, и никогда не учится на своих ошибках. Никогда, пока не становится слишком поздно. Живи сегодняшним день… кто сказал это ему, когда он был еще совсем молодым человеком в Тире Ганде? Тем не менее все эти семь лет в Тралле он занимался ерундой, как обычно делал с тех пор, как ему была дарована Жизнь в Смерти — тратил время на пустяки, прекрасно зная, что у него впереди вечность и удовольствия, полученные слишком легко, быстро приедаются. Он сплетал часы, дни и года как старуха плетет свою пряжу, вытягивая ее во время работы, откладывая в сторону, если это может быть сделано завтра, или послезавтра. Он заигрывал с удовольствиями, вместо того, чтобы смять их лепестки в своих руках.
Примеров его медлительности было множество: так, он слишком долго не обращал внимания на юных бунтарей и их смешной заговор, отравлявший Тралл. Он был хорошо информирован о нем, благодаря сообщениям сети осведомителей, которые делали вид, что служат Ре, но в тайне домогались вечной жизни, которую сулил им его собственный бог, Исс. Но, получив их донесения, он не действовал так быстро и решительно, как было необходимо. В своей гордости он не ожидал, что они осмелятся бросить вызов его силе. Более того, он откровенно посмеялся над древними пророчествами, которые ему принесли жрецы; а ведь там было написано, что Тралл падет через семь лет после завоевания. И вот, как и предсказывали эти крошащиеся от старости страницы, появился жрец в маске, за ним Джайал Илгилл, и Тралл умирает, уже почти умер.