Полуостров Сталинград
Шрифт:
— Или немножко больше, — Фридрих показывает ладонями расходящиеся направления, — чтобы внатяжку вбить. Смотри не перестарайся с допуском. Сильно широко сделаешь, всё поведёт, и ничего не добьёшься.
Вставлять новое дно надо не до конца, оставить полоску жести, которую надо загнуть вовнутрь и «обнять» «бортик» днища. Закончив первое изделие, Карл показывает его другу. Тот заставляет его сплющить получившийся шов, прибить его ко дну.
— Тогда точно не отвалится, — поясняет Фридрих.
Михейтч особого внимания на них не обращал, грохотал своими молотками, изредка привлекая на помощь Фридриха. Карл не вникал, что они там отковывали. Какие-то скобы, костыли…
Жестяные работы Карлу понравились. Начиная с третьего ведра, он работает, почти не задумываясь, и к концу дня кучу дырявых ведёр сменяет стопка отремонтированных. Когда они прибирались в кузне в конце дня, — Карл слегка потряхивал правой рукой, гудящей с непривычки, — к ним заглядывает Егоритч.
— Ого! — восхищается оберхаупт и говорит что-то непонятное, но по тону одобрительное. — Вы прямо стахановцы.
Он вознаграждает их пачкой русских папирос. Карл не курит, поэтому Фридрих забирает их себе.
— С меня сахар или белый хлеб, выменяю — отдам.
Ощущая приятную усталость, друзья возвращаются в казарму. Обед им привозили на телеге. Удивился Карл такому обслуживанию, а Фридрих посмеялся его удивлению.
— Всем развозят. Не принимай это за особую заботу. Собирать всех на обед в одно место — огромная потеря времени. Многие ведь работают за несколько километров от деревни. Легче им обед привезти, чем приводить или привозить в казарму.
Гляди-ка! Карл немного удивляется такой разумной постановке дела. Не всё русские делают через левую пятку.
Когда они приходят к казарме радостной вестью встречают их камрады. Герр майор сегодня не приедет. Не будет этого садиста и завтра. Карл вместе со всеми испытывает головокружительную эйфорию.
— Господи! — возводит очи к небу Фридрих. — Спасибо тебе за два счастливых дня.
Вокруг весёлый оживлённый гомон, в казарме почти никого нет, все на улице. Любуются солнечным вечером, сидят кружками, обсуждают новости. Счастья добавляет лень конвоиров. Так-то они должны погонять роту на вечерней прогулке, заставляя горланить ненавистный коммунистический марш. Ограничиваются построением, перекличкой и дружным выкриком «Гитлер капут!» и «Да здравствует Сталин!». И даже не ругают за недостаточную громкость.
Перед вечерним построением Фридрих приносит Карлу изрядный кусок рафинада. Жить можно и в плену.
Герр майор приехал только в среду.
4 августа, понедельник, время 09:30.
США, Вашингтон, Белый Дом.
— Давайте вы начнёте, Джордж, — президент решает начать с представителя военных. Все остальные, которых всего двое, Донован и Гопкинс, молча соглашаются.
Генерал Маршалл подходит к занавешенной крупной карте, одёргивает шторку.
— В целом можно решить, что начало войны для Германии складывается удачно, — генерал водит указкой по карте западных областей СССР, где обозначены линии фронта. — Немцы легко выбили русских из Литвы, — это одна из прибалтийских стран, — сильно продвинулись на Украине. Здесь на юге им удалось оккупировать до сорока процентов от всей территории Украины. Таким образом, группы армий «Север» и «Юг» достигли впечатляющего результата.
— Без сомнения, это можно считать успехом. Это и было бы успехом для Германии и катастрофой для России, если бы так же легко немцы взяли бы Белоруссию, — генерал обвёл указкой овальную область на карте. — Но группа армий «Центр» будто в скалу упёрлась.
— А что там произошло в Литве и Украине? — Рузвельт положил одну руку на свой любимый письменный стол и теперь вертит в руке авторучку. Они все сидят за столами и столиками, так удобнее манипулировать документами.
— На севере от Белоруссии в Литве, фронт русской армии обвалился почти мгновенно. На юге, Украине, русские войска, более многочисленные, чем в Литве и Белоруссии, ещё посопротивлялись несколько недель, но в итоге были разгромлены. Хотя и не совсем. Вмешался генерал Павлов, тот самый командующий в Белоруссии. Он подверг коммуникации группы «Юг» массированным бомбёжкам, оспорил у люфтваффе господство в воздухе и часть уже оккупированной территории вернул, — Маршалл обрисовал небольшой кусочек уже захваченной Украины. Затем указка поднялась выше.
— То же самое он сделал на севере. Отнял у немцев сравнительно небольшую территорию занятой ими Литвы. Тем самым он ясно дал понять немцам, что не собирается отсиживаться у себя в Белоруссии.
— Подытожьте, Джордж, — просит президент.
— Выводы мы делаем такие. Катастрофа, в которую могли попасть русские, не произошла. Напротив, немцы попали в сложное положение. Им надо либо быстро разгромить Павлова, либо организовать линию фронта очень сложной формы. К тому же она будет в два раза длиннее, чем на начало войны. У Германии большая армия, есть союзники, но вряд ли их генштаб планировал линию фронта такой грандиозной протяжённости.
— Какие потери понесли русские? — Рузвельт хочет прояснить обстановку до конца.
— Немцы в своих газетах утверждают, что не меньше полумиллиона…
— Врут, — негромко вставляет Гопкинс.
— Даже если не врут, — продолжает Маршалл, — этого мало. Продвижение войск остановлено. Немцы не могут наступать, оставляя в тылу миллионную группировку войск, вооружённую до зубов. Значит, Советы успеют провести мобилизацию и относительно быстро удвоят численность своих войск. До начала войны в регулярной русской армии служили пять с половиной миллионов человек…
Маршалл кивает на Гопкинса, многие данные, которыми он сейчас оперирует, в клювике принёс из Москвы именно Гарри.
— Пусть останется пять, Сталин мобилизует ещё столько же, и перед немцами встанет огромная русская армия, в два раза большая по численности. Причём не только в живой силе, самолётов и танков у русских тоже больше.
— Какова численность немецкой армии?
— Англичане говорят, что Гитлер выставил против России три с лишним миллиона солдат. Плюс румынская, венгерская и финская армии. Всего свыше четырёх миллионов.
— Русские могут позволить себе платить за каждого убитого немецкого солдата двумя своими, — задумчиво произносит Рузвельт.
— Сталин утверждает, что потери примерно один к полутора в пользу немцев*, — замечает Гопкинс.
— А у генерала Павлова?
— Точно неизвестно. По косвенным данным можно судить, что соотношение потерь личного состава… — Гарри явно цитирует, обычно он так не говорил, — у Павлова примерно два к одному в его пользу. Не меньше.
— По каким косвенным данным? — Рузвельт вникает в дело скрупулёзно.