Полусвет. Страшный смешной роман
Шрифт:
Наташа вовсе не страдала заниженной самооценкой, даже наоборот, но Игорь Загревский – это реально круто. Никакого сравнения с Глебом, тот разъевшийся на семейных харчах заурядный мужик средних лет, а Игорь – нездешний класс, человек будто с другой планеты, – Наташа видела, как Фокс с Жуковой остолбенели, увидев его. Нельзя себя накручивать, надо действовать step by step. Осталось чуть-чуть подождать, пока Игорь получит британский паспорт, а за это время отвоевать пентхаус.
Она растянулась на постели в спальне, разглядывая
«Что за форс мажор на этот раз?
_эмодзи_рожица_со_слезой»,
– выдал Глебу айфон.
«Надо на тусу, если не
в лом, можем вместе».
Весь день Глеб снова разгребал дела, чтобы освободить вечер, до последнего веря, что сумеет вырваться c этой чертовой работы, из всего, что отравляло ему жизнь в чертовом отпуске в чертовом Тель-Авиве. И вырвался бы, если б Наташа не напомнила ему, что он обещал пойти эту чертову party. Пати замутила особа, отношениями с которой Наташа дорожила, он даже имени этой достойной дамы не вспомнит. Жена требовала, чтобы Глеб отметился от имени всей семьи. Сама на пляже, а ему, вымотанному молотилкой в банке, уроки на дом. Пришлось позвать Веронику, уместно же прийти с подругой жены, если та с детьми на море.
– Полчаса, и свалим, – повторял он, подходя к галерее. Платить за аренду на «Красном Октябре», при том, что картины наверняка дрянь, – спонсоры, значит, крутые. Потому-то Наташке эта особа и нужна, как же ее, Воробьева, Сорокина? Жене нужны ее спонсоры, которые могут ей заказать ивенты. Тоже смешно – склеивать cними отношения через шестерку с птичьей фамилией. У входа стояла очередь, две блонды в черном сверяли списки приглашенных. «Привет», – кто-то хлопнул Глеба по плечу:
– Матвей? Каким образом тут? Ты ж вчера из Тель-Авива в Лондон улетал.
– Вчера в Лондон, сегодня сюда. Мне на хвост еще Дунин сел, знаешь его?
Глеб чуть не поперхнулся: этот тип к нему как раз накануне приходил. «Встречал», – неопределенно бросил он.
– Этот поц решил картины собирать. Жмот страшный, считает, что в Sotheby’s обдираловка, и он за треть цены не хуже в Москве найдет. А этой галереей рулит подруга Корнелии, кстати, любовница Миши Наумова, – тут Матвей сделал паузу. – Куки раскрутила поца купить у этой подруги картину. Не знаю, что поцу больше понравилось – картина или любовница Наумова, но теперь он поет в уши спонсорам этой Вороновой, чтоб те сделали антикварный салон. Корнелия, – ей же непременно надо быть в гуще событий, – отправила меня
Глеб знал Самойлова неблизко, только по тусовкам. Знал, что тот производит макароны, что звучало комедийно, почти как спички. Еще знал, что кроме Куки у него есть семья в Лондоне. Смешно: два взрослых мужика с нулевым интересом к убогому вернисажу встретились тут только потому, что их бабы сюда отправили.
– Накатить? – Глеб все еще сомневался, не подведет ли он Наташу.
– Давай, для разгона, отличный сингл молт, – Матвей достал из кармана фляжку. – Еще можно нюхнуть, чтоб точно вставило.
– Я не нюхаю.
– А что так? Без дорожки, считай, вечер впустую. Слушай, как я от грибов тащусь…
– Да, извините оба за невоспитанность. Ника, это Матвей, отличный парень.
Вероника изобразила улыбку – Глеб опять все делает, как удобно ему. Божился только почтение засвидетельствовать под дрянное просекко, теперь пропал вечер. Ужин в ресторане вдвоем, дома – ванна, свечи, кружевное белье и все, что нужно, чтобы он улетел туда, куда с женой не долететь. Глеб посмотрел на свою подругу:
– The night is still young, пойдем?
По дороге в ресторан, Вероника, сидя рядом с Глебом на заднем сиденье, шипела, что какого черта. Глеб и сам особо не понимал, с чего он так резко поменял планы, это было не в его духе. Но уж больно Матвей занимательно трещит: сначала про евро и Брекзит, сейчас нахваливает сериал «Миллиарды», обхаял последний фильм Полански, сказав, что это разговор режиссера с самим собой.
– Алекса из Chase знаешь? Мой кореш, – начал Матвей, когда они уселись за стол в ресторане «Южане» – хоть и стекляшка с нулевым амбьянсом, но мясо куда лучше, чем в «Воронеже».
– Правда? Отличный чувак, как раз сегодня разговаривали.
– С ним меньше всего мороки. Я уже по стенке иду от европейских банков. Как говорит Куки, «скоро станут чистыми деньги только от святого духа». Я себе сделал кроме британского и американского, еще и израильский паспорт, на другое имя – умные все же евреи, у них в паспорте можно имя поменять. Открыл по этому паспорту новые счета, какие-то моменты удается решать, но английские банки это жесть. Правда, в Швейцарии стало не лучше.
– Сейчас везде одинаково.
– Не скажи. Америка всегда была самым плохим местом, но сейчас – на фоне Европы – там самый лояльный комплайенс. В Лондон моя собственная компания мне тридцать штук, мелочь, не могла перевести, бумажками замордовали. А в Chaseя жене в разы больше отправил, там лениво спросили, что это, жена бумажку написала, что квартиру в России продала, и все успокоились. У Наташи ведь испанский паспорт? – Матвей, как и все в московском свете знал всё про всех. – Надо вам в Европу перебираться, а еще лучше в Америку.