Полутьма
Шрифт:
— Некому, — вдруг выдает она, глядя на Дашку, — Женька с детьми на море укатила, а начальница по Европе гуляет.
— Значит, сегодня у вас санитарный день, — безапелляционно произнесла подруга, — ну или учет, на твой выбор. Только вина прихвати. Пойдем к тебе, расскажешь, что эта стерва натворила.
— Ей нельзя, — вдруг шепчет Маринка, а я все же решаюсь похлопать ее по плечу.
— А это нам с тобой, у Симы другие дела.
Глядя на то, как Маринка поворачивается к винной полке и уверенными движениями пробивает бутылку красного, я впервые не испытываю этого уничтожающего желания снова выпить. Мысли слишком заняты другой жаждой. Мести. Сглотнув
— Мне тоже пробей, — спокойно говорю девушке, слыша, как беззвучно матерится Даша, — все нормально. Это для дела.
— Сима, — сквозь зубы шипит подруга, — ты обещала.
Марина боязливо переводит взгляд с меня на мою подругу и не решается двинуться с места. Лицо Даши выглядит угрожающе. Играют желваки, мышцы шеи напряжены. Подруга дышит тяжело, с надрывом.
— Можешь мне верить, — глядя в зеленые глаза, киваю на винную полку, — если хочешь видеть своего секси снова — просто не мешай.
Глава 5
Минутная стрелка вступила в сговор с кем-то из любителей останавливать время. То, насколько бестолково прошел весь день в ожидании, выбивало из колеи. Нервно облизнув губы, я еще раз запустила руки в давно провисший ящик со столовыми приборами. Есть-то две вилки, две ложки, пара ножей да всякой ереси. А нужного найти не могу. Ничего, скоро все закончится и я вернусь к своей нормальной размеренной жизни. Вернее, заново выстрою ее.
Только убедиться, что все в порядке. Даша просто обязана быть правой. Желудок сжался, подпрыгивая к горлу, а перед глазами потемнело, когда пальцы наконец сжали холодный металл. Это моя паранойя. От него действительно не осталось бы и горсти праха. Плюс учитывая, что вокруг все было залито кровью, вряд ли можно было найти фактическое подтверждение. Мысль о том, чья это была кровь, разжигала вены, но я тряхнула головой, прогоняя уничтожающее чувство. Мне просто нужно убедиться. Большего от Сергея и полковника мне не нужно.
«Знаешь, детка, думаю, что обидно тебе сейчас больше, чем страшно. Столько лет потратить — и привет, можно топить твою работу в унитазе. Обещаю, милая, через пару часов тебя точно не будет это волновать».
Я не ненавижу его. Для таких сильных чувств он должен быть человеком. Нет, он не заслуживает моей ненависти. Это его природа. Хищник. Я как никто знала, с кем связываюсь. Так что кроме меня самой виноватых нет. Но пальцы все равно сжимаются до побеления в костяшках, а пульс забегает за сто.
Он сдох.
Сжимающийся в районе груди ледяной кулак надавил сильнее, заставляя выплюнуть воздух. Опершись на столешницу, коленом закрыла торчащий ящик. Все в порядке, детка. Все в порядке. Ты умница, Сима.
— Я умница, — медленно втянув воздух через нос, с удовлетворением отметила, что пальцы не трясутся, — вот видишь, я сильная.
Язык быстро пробежался по эмали зубов. Просто легкое головокружение, надо поесть обязательно. После. Почему я не подумала об этом в течение дня? Решив, что с завтра составлю себе расписание приема пищи и забью напоминаниями телефон, словила подъем настроения.
Ноги стали ватными в секунду, когда пальцы коснулись охлажденного стекла. Слюна привычно наполнила рот. Закусив губу, не продлевая агонию, я вытащила все необходимое и быстрым движением руки откупорила бутылку. Сердце ударило в ребра, сильнее разгоняя кровь. Спокойствие, Сима. Это для дела. Отодвинув в раковине сетку и вытащив из слива измельчитель, стараясь не проронить мимо
Открыв кран на полную, оставила воду литься. Максимально пролить слив. Не должно быть и намека на то, что я сделала. Подхватив бутылку и кружку, быстро потопала в ванну, склоняясь над унитазом. Самая сложная часть. Пульс шумел в ушах, оглушительно накрывая волной предвкушения. Подрагивал, кажется, даже кончик языка. Все тело заныло в ту секунду, когда, зажмурившись, я наполнила красной жижей рот.
Твою мать.
Разум словно сносило лавиной, но я терпеливо полоскала его, заставляя достигать горла, оставить на трещинах губ красные пятна. Под глазами пекло, а в висках нагнеталась буря. Просто глоток. Один. Горло дернулось в секунду, когда я склонилась над унитазом, выплевывая все. Растерев кончиком языка красную жижу между губ, оперлась руками на раковину, наблюдая, чтобы оно осталось там.
От напряжения и того, что достигло крови через слюну, глаза тут же податливо заблестели. Усмехнувшись, я еще сильнее взлохматила гнездо на голове, что так и осталось нечесаным с утра. Прекрасно.
Плеснув вина в кружку, с особой тщательностью наблюдала, как капельки стекают по белым краям, оставляя разводы. Отлично. Сама бы себе поверила. Вылив лишнее, осторожно поставила кружку на пол, тщательно промывая руки и запихивая за пояс джинс ПМ. Пора.
Закончив последние приготовления, я повозила кружку по столу, наблюдая, как на клеенке проступают красные следы. Еще лучше. В таком состоянии же ты меня не боишься. Сколько придется сидеть в таком положении, я не знала. Но лучше быть готовой заранее, чем встречать зрителя с криками «погоди секундочку, я тут еще не готова». Спазм сковал желудок, а я старалась не смотреть на жидкость, что так заманчиво переливалась под светом тусклой лампочки у меня под носом. Стул скрипнул вместе с дверью, когда я послушно приложила кружку к губам и дернула горлом, имитируя глоток.
Боль не заставила себя ждать. Жесткая рука сгребла мои волосы, оттягивая голову назад. Я позволила себе пошатнуться и облизнуть покрасневшие губы. В таком положении мои глаза должны были сильнее блестеть, все же слезы вот-вот выступят. Пальцы сжали ПМ.
От его ладони не чувствовался холод, но и тепла не было. Сергей смотрел изучающе. Не верил в спектакль, искал зацепки. Но я хорошо подготовилась. Икнув, расплылась в довольной пьяной улыбке, а голубые глаза тут же потемнели. Он нахмурился, складка переломила лоб. Стиснув пальцами кружку, Сергей уже не смотрел на меня.
— Schatz, что ты меня так расстраиваешь? — прорычал он, отбирая бокал.
Зацепить его руку не удалось. Ладонь медленно разжала волосы, и он повернулся спиной, делая шаг к раковине. Подскочив на месте приложила дуло ПМа к затылку Сергея, стараясь не шипеть от резкого движения.
— Пей, — спокойно сказала я, глядя на гусиные лапки в уголках его глаз, — давай.
Он больше не скрывался. Расслабленная человеческая маска исчезала так стремительно, что я еле удержалась, чтобы не вздрогнуть. Нет, никаких физиологических изменений. Просто черты лица стали настолько острыми, что ими, кажется, можно резать металл. Но мне нужно быть уверенной на сто процентов. Наклонив голову и глядя в потолок, он беззвучно смеется, а я чувствую, как выстроенные стены сносит растворяющей все кислотной ненавистью. Ткнув ПМом сильнее, получаю удовлетворение даже от его «ау».