Поля, Полюшка, Полина... [СИ]
Шрифт:
– Ах, незадача, да ладно, тут недалече, и на другом коне вмиг доскачем, - он поклонился дамам, попрощался с невесткой и сыном и вышел.
– Ой, что-то тревожит меня, понять не могу, в груди все сжимается, будто страх какой, - тихо сказала Полюшка.
– Не бойся ничего, душа моя, ты теперь моя жена, я тебя никому в обиду не дам!
– Сладилось бы у них с Марией, - в сердцах сказала Поля.
– Ведь потомков пора восвояси отправлять, засиделись они тут. Не ровен час батюшку твоего совсем с ума сведут байками своими!
– Не
Бал был в разгаре, объявили мазурку. Молодой князь поклонился своей жене, она кокетливо приняла приглашение, и они понеслись в танце вместе с гостями.
Старый князь, соскочив с коня и передав его конюху, который уж слегка протрезвел и ожидал возвращения хозяев со свадебного бала, быстро прошел в дом и огляделся. Было темно, он кликнул старого Савелия, но тот так и не появился. Бросив шляпу и перчатки на стул, он поднялся по лестнице и пошел искать комнату Марии. Навстречу ему вышла старая нянька. Она удивилась, увидев князя в доме в такой час.
– Что Мария у себя?
– спросил он у няньки.
– Пошто явился, князь батюшка, час уж поздний, почивает она.
– Хватит заливать, старуха. Не верю я тебе. Не спит она.
– А ты почем знаешь? И что за дело у тебя к девочке, коль до утра потерпеть не можешь?
– Тебе ль не знать? Тебе про все, что в доме деется ведомо.
– Да знаю, знаю, что ты, старый пень, на Мариюшке жениться хочешь. Все ее приданое тебе покоя не дает. А коль не пойдет за тебя?
– А куда ей деться? В девках, что ль сидеть? Я еще гриб крепкий, обузой ей не буду. Так, где она?
– У себя она в опочивальне. Да нельзя тебе к ней. Страм какой, в опочивальню к девице! Сама щас вызову ее, погодь тут.
Князь согласно кивнул и, опершись об перила лестницы, стал ждать Марию.
Князь ждал недолго. Мария вышла в бальном платье, но простоволосая. Взгляд у нее был немного дерзкий, но смешливый. Она с иронией посмотрела на припозднившегося жениха и сказала:
– Какая неожиданность, князь! Я не ждала вашего визита.
– Зачем нам церемонии разводить? Ты мне уж, поди, жена. С батюшкой твоим все оговорено. Так что не кочевряжься, быстро обряжайся, я тебя на бал свезу. И серьги не забудь, которые я тебе подарил, - и пристально взглянул ей в глаза.
Мария вздрогнула, передернула плечами и тихо сказала:
– Проговорился батюшка... У нашего папеньки, как наливочки откушает - все, что на уме то и на языке. Ну, сказала я ему так, что серьги те ты подарил, так что и замуж за тебя идти?
– А чем я плох?
– нахохлился князь.
– Вот обвенчаемся, к зиме в Петербург поедем. Ты ж мечтала, Марьюшка? Гулять я больше не мастак, тебе за мной хорошо будет.
– Ну, это мы еще поглядим... А теперь убирайся-ка ты, князюшка, восвояси. Устала я.
– Ну, не перечь! Капризы не разводи. Поедем?
– уже с просительной ноткой в голосе сказал князь.
– А, Марьюшка?
–
– Ох, и строптива ж! Но это дело времени, укротим. Не таких укрощали, - и, кивнув старой няньке, спустился по лестнице и вышел.
Своего коня князь оставил в стойле, взяв свежую лошадь, он вскочил в седло и поскакал к себе в имение.
Что ж, не сегодня, так завтра, а все моя будет - подумал князь и ухмыльнулся. Хороша! Хоть лицом и не красавица, так стройна, а что слегка прихрамывает - не беда, чай, не лошадь, для услады и заботы надобна. В постелях, что хромая, что нет - все одно...
Лесная тропа и молодые люди на черном жеребце привели Насонова к небольшой лесной поляне, на краю которой рос большой раскидистый дуб, под которым была чья-то могила. Это он заметил, хоть и было совсем темно. А чуть поодаль стоял, освещая окнами окрестности, достаточно большой охотничий домик. Граф затаился в лесных зарослях и дождался, пока молодые люди не войдут в дом. Девушка-невеста вошла сразу, а мужчина повел своего черного красавца в стойло. Он немного там повозился - были слышны тихие ласковые слова наездника, видимо, он сам обтирал своего любимца, поил его и задавал корму. Затем тот вышел, огляделся, и вошел в дверь дома вслед за невестой.
Насонов с облегчением вздохнул. Его не заметили. Теперь надо как следует осмотреться, заглянуть в окошко дома, чтобы понять, кто они эти люди, и что вообще здесь происходит. Зачем они переодевались, что за комедию играют? То, что происходит что-то странное, граф понял сразу. Обычные люди не будут меняться свадебными нарядами в лесу и тайно расходиться в разные стороны. Он привязал свою лошадь чуть в стороне от поляны и стал тихо пробираться к дому. В лесу было темно и тихо, даже листья на деревьях не шелестели, все вокруг будто вымерло, лес спал, не спали только люди в доме, а кто они он и хотел сейчас выяснить. Молодой человек заглянул в окно. Вдруг раздался крик ночной птицы, он вздрогнул от неожиданности и, прижавшись к стене замер. К окну кто-то подошел и открыл ставни.
– Слишком душно, надо открыть окна, - сказал мужчина.
– Да. Душно, и голова кружится. Я устала. Когда мы уже вернемся домой?
– Потерпи, любимая, осталось недолго. Только как раздобыть эти проклятые серьги, ума не приложу! Мария их не отдаст. Сама не отдаст...
Насонов догадался по звуку удаляющихся шагов, что мужчина отошел от окна и заглянул внутрь. Он еле сдержался, чтобы не вскрикнуть! В освещенной свечами комнате, в небольшом кресле сидела его невеста, а над нею склонился мужчина. Он раздевал ее! А Полина позволяла ему делать это. Она подала мужчине ножку, и он снял с нее туфельку. Затем проделал тоже и со второй. Потом он взял в руки ее тонкую ступню с белыми изящными пальчиками и, прижав к губам, поцеловал каждый. Полина зажмурилась от удовольствия.